Властелин дождя

Как хорошая гадалка, Лишка сделалась предметом поклонения всего кирпичного завода. Отец и братья, пристрастившись к даровой выпивке, боялись чем-нибудь рассердить, прогневить ее. Никто и не помышлял о том, чтобы звать ее работать. Лишка делала что взбредет в голову, и никто не требовал от нее отчета. И раз ее не пытались заставить работать, утром она вставала раньше всех. Солнце, подернутое лиловой дымкой, находило ее в реке или в огороде на другом берегу — оттуда она приносила в подоле перец и помидоры. Иногда она уходила в лес. Мы с приятелем не отходили от нее ни на шаг, искали грибы, птичьи яйца, рвали цветы, травы и собирали землянику в лист лопуха, а потом лакомились ею где-нибудь под обрывом, над которым кружили пчелоеды. Лишка учила нас есть землянику, давя языком о небо — так сок, прохладный и сладкий как мед, гораздо вкуснее, — но нам было некогда смаковать.

В деревне Лишка появлялась каждые два-три дня — и только в тех домах, где ее ждали. Очень редко стучалась она в другие двери. Остальное время купалась и загорала нагишом, лежа на песке среди ивовых кустов.

Часто старик и его сыновья, работая, затягивали песню, а Лишка подхватывала и пела с такой страстью, что женщины, спускавшиеся с коромыслом к реке, останавливались, чтобы послушать. Огонь перед домиком окутывал ее золотистыми искрами, и люди, видя, как она проворно снует у очага, накрывает на стол и стелет постели, думали, что она спешит закончить дела и уйти, потому что голос ее, певший цыганскую песню, волнующую и печальную, звучал как любовный призыв, посланный какому-нибудь парню, поджидавшему ее в сумраке леса.

В одну прекрасную субботу нежданно-негаданно славе Лишки-гадальщицы пришел конец. Дело было днем. Лишка отправилась в лавку купить ситца на платье. Хозяин отмерил ей три метра, и они стали торговаться. Но тут в лавку вошла женщина лет пятидесяти, осунувшаяся, заплаканная, убитая горем. То была служанка из барского дома, она пришла купить свечи, чтобы зажечь их у изголовья сына — он утонул утром в реке, и вода вынесла его на каменистый берег в глубине леса. Завидев Лишку, бедная женщина вспомнила, как несколько дней назад цыганка гадала ей на картах и посулила, что скоро ее ждет великая дость. Обезумев от горя, она набросилась на Лишку, крича, что та обманывает людей выдумками и ложью, называя воровкой и паршивой собакой, и не перестала кричать даже тогда, когда люди, толпившиеся по ту сторону дороги, У мельницы, ввалились в лавку, привлеченные ее воплями и причитаниями. Лишка была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова. В конце концов она пробралась сквозь толпу и исчезла.

В воскресенье утром, когда она пришла в деревню со своими картами и раковиной, ее никто не захотел впустить в дом. Вернулась она с пустыми руками, и отец, ждавший своей чарки цуйки и пачки табаку, посмотрел на нее с нескрываемым отвращением. Братья тоже глядели зверем.

— Нет у меня ничего! — закричала Лишка, уперев руки в боки, готовая дать им отпор, и старик помимо воли вымученно улыбнулся синими потрескавшимися губами, а братья опустили на землю лопаты.

В ней кипело что-то враждебное и чужое, какая-то сила, которой следовало остерегаться, и у цыган достало ума оставить ее в покое и не звать с собой на работу. Она сидела в домушке, где горьковато пахло старым тряпьем, стирала, штопала, рубила барбарис для уток и молчала. Она вдруг забыла дорогу в лес и больше не ходила купаться.

Мы с ее младшим братом играли поблизости, думая, что она возьмет нас в лес собирать ягоды и птичьи яйца, но ей было не до этого. Управившись с делами, она садилась на большой камень перед домом и задумчиво глядела на реку с солнечными бликами, на ивы и косарей, что размеренно двигались по полю.

Через неделю после происшествия с женщиной, у которой утонул сын, Лишка поднялась в наш сад и попросила у меня бабушкины ножницы. Я одним духом слетал домой и принес ей ножницы. Она сунула их за пазуху, туда, где лежала раковина для гадания, и ушла, сказав, чтобы мать, когда вернется с поля, пришла к ней на кирпичный завод. Я сделал, как она просила.

— Тетенька, — сказала Лишка моей матери, — хочешь, скажу, жив твой муж или помер…

И, не заставляя себя упрашивать, подошла к ларю с кукурузной мукой, вынула решето, перекрестила его, бормоча непонятный заговор, потом поставила решето боком, на кончик ножниц, которые держала двумя пальцами, и решето стало тихо вращаться, словно подталкиваемое невидимой рукой. Это, по ее словам, означало, что отец жив и здоров. Мама, удивленная, не веря своим глазам, попросила цыганку попробовать еще раз. Та согласилась, и решето завертелось снова.

Не прошло и часа после ухода мамы, как на кирпичном заводе собралось много женщин. Узнав, что Лишка умеет ворожить, они оставили своих чумазых ребятишек и пришли узнать, живы ли их мужья там, куда их забросила война. Решето вращалось всякий раз, и они на радостях клали возле цыганки, сидевшей на земле перед своей халупой, еду или деньги, а жадный старик тут же засовывал монетки в карман и, не стыдясь людей, подсчитывал доход.