Властелин Хаоса

Ранд вздохнул и принялся разглядывать карту. Руарку это не требовалось, он не глядя мог описать особенности любой точки обозначенной на ней местности. Берелейн сидела в высоком кресле со стопкой бумаг на коленях. В руке она держала перо, на маленьком столике рядом стояла чернильница. Время от времени она искоса поглядывала на Руарка, но, приметив ответный взгляд, тут же склонялась над отчетами. Да еще и краснела. Руарк посматривал на Берелейн довольно хмуро, хотя сейчас она занималась делом.

– Тебе больше не надо посылать копья на юг, – с неохотой промолвил Ранд, хотя такое решение ему самому не нравилось. Ему настоятельно требовалось убедить Саммаэля в том, что на него надвигается самая грозная в мире сила, но не ценой необходимости вновь выкорчевывать Шайдо из Кайриэна.

– Другого выхода я не вижу.

* * *

Шли дни, и каждый был чем-то заполнен. Ранд встречался с лордами и леди, елейные улыбки которых наводили на мысль о тайных кознях. Хранительницы Мудрости наставляли его, как иметь дело с Айз Седай – и с теми, что из Салидара, и с теми, что из Башни. В сравнении с Бэйр и Эмис даже Мелэйн казалась мягкой, а от одного вида Сорилеи его пробирал холодок. Молодые кайриэнцы возмущались введенным Руарком запретом на поединки. С нарушителями он обходился более чем строго, и некоторые из них, даже не облачаясь в белое, начинали понимать, что на самом деле означает быть гай’шайн. Их оставляли сидеть на солнце целый день, приставив караул; это отчасти пригасило их пыл, но Руарк не собирался идти наперекор обычаю и облачать в белое мокроземцев, и те, кого поймали Красные Щиты, на самом деле начинали хвалиться случившимся. Ранд раз услышал, как Селанда преисполненным самомнения тоном объясняла другой женщине, тоже с мечом и коротко подстриженной, что та никогда не поймет сути джи’и’тох, пока не окажется пленницей Айил. Что бы она ни имела в виду, ее заявление несколько ободряло.

Но, несмотря на постоянную занятость, на вечные размышления о лордах и леди, Шайдо и мятежниках, Айз Седай и невесть куда запропастившемся Фейне, Ранд проводил время с удовольствием. Возможно, он чувствовал себя спокойнее в сравнении с тем, что ему пришлось пережить в последний день в Кэймлине, да и Льюс Тэрин здесь вел себя потише. Даже шуточки Мин Ранду нравились – настолько, что ему пришлось напоминать себе, что она лишь поддразнивает его, и ничего больше. Пробыв в Кайриэне десять дней, он пришел к заключению, что именно так не прочь бы провести всю оставшуюся жизнь. Хотя и знал, что долго это не продлится.

А вот Перрину эти дни вовсе не казались приятными. Очень скоро он стал искать общества Лойала, но выяснилось, что огир предпочитал почти все время проводить в королевской библиотеке. Перрин читать любил, он и сам с удовольствием покопался бы в книгах, но в этих залах с высокими сводчатыми потолками чуть ли не всегда находилась стройная темноволосая Айз Седай. Его она, похоже, не замечала, но Перрин не доверял Айз Седай еще до событий в Кэймлине и вообще старался держаться от них подальше. Так и вышло, что основным его развлечением стала охота, чаще всего с Гаулом, а иногда и с Руарком, с которым он познакомился еще в Твердыне.

Проблема Перрина заключалась в его жене. Или в Берелейн. А может быть, в них обеих. Не будь Ранд так занят, Перрин наверняка попросил бы у него совета. Конечно, не вдаваясь в подробности. Ранд в женщинах разбирается, но есть вещи, которые не доверишь и старому другу. Началось все с самого первого дня. Едва им отвели комнаты, Фэйли в компании Байн и Чиад отправилась осматривать Солнечный Дворец, а он, раздевшись по пояс, принялся умываться. И тут учуял запах духов и услышал позади негромкий голос:

– Я так и думала, что у тебя красивая спина, Перрин.

Он обернулся так быстро, что едва не сшиб умывальник.

– Я слышала, ты приехал с… женой?

В дверях стояла улыбающаяся Берелейн. Да, он приехал с женой, которая едва ли обрадовалась бы, увидев, как он, полуобнаженный, беседует с женщиной, которую тоже не всякий счел бы вполне одетой. Тем паче с Первой Майена. Торопливо натянув через голову рубаху, Перрин постарался выставить Берелейн так быстро, как мог, ну, разве что не вытолкал ее в коридор силой. И за это короткое время ухитрился назвать Фэйли женой шесть раз в шести предложениях и дважды упомянуть о том, как сильно он ее любит. Он надеялся, что на этом все и закончится, но просчитался.

Едва Фэйли вернулась и сделала два шага по направлению к спальне, как от нее стал исходить резкий, колючий запах ревности и гнева. Почему – Перрин не понимал. Сам-то он до сих пор ощущал запах духов Берелейн, но ведь Фэйли не обладала волчьим чутьем. Как ни странно, вскоре Фэйли улыбнулась. В тот вечер она не вымолвила ни одного сердитого слова и была нежной, как обычно. И более страстной, чем обычно. Она даже расцарапала ему спину, чего раньше не делала никогда. А потом, заметив при свете лампы кровоточащие бороздки на плечах Перрина, пребольно укусила его за ухо и рассмеялась.