Властелин Хаоса

Добравшись до каморки, Найнив со вздохом захлопнула за собой дверь. В комнатенке было душно, тесно, постели оставались неприбранными – ими предстояло заняться Могидин, когда она освободится от стирки, – но, что хуже всего, чувство погоды упорно подсказывало Найнив: с минуты на минуту в Салидаре грянет гроза. Но ей было все равно. Бросившись на койку, она растянулась поверх простыней и лежала почти неподвижно, ощупывая серебряный браслет на запястье. Мысли ее блуждали. Она думала о том, что на сей раз удастся вытянуть из Могидин, придет ли сегодня Суан, о своем блоке, о Лане и, главное, о том, стоит ли бежать из Салидара. Впрочем, нет, бежать она вовсе не собиралась. Поехать в Кэймлин, к Ранду, возможно, и вправду не помешает. Должен же кто-то ему помогать, а то у бедолаги от забот небось голова пухнет. Да и Илэйн, надо думать, такое решение одобрит. Уехать – да. Уехать она хочет, но вовсе не бежать, тем паче после того, как Теодрин заявила о своих намерениях.

Найнив надеялась, что просачивающиеся сквозь ай'дам отголоски чувств помогут угадать, когда Могидин закончит свою работу. Тогда надо будет отправляться ее искать – та часто капризничала и пыталась гденибудь спрятаться, – но она не ощущала ничего, кроме стыда и ярости. Распахнувшаяся дверь явилась для Найнив полной неожиданностью.

– Вот ты где,– проворчала Могидин.– Гляди! – Она подняла обе руки. – Гляди, во что они превратились!

На взгляд Найнив ничего особенного в ее руках не было – так выглядят руки всякой женщины, которой приходится стирать. Побелели, конечно, кожа сморщилась, но все это пройдет.

– Мало того, что я вынуждена жить в нищете и убожестве – подай, принеси, как служанка, – так меня еще и заставляют гнуть спину, словно какое-то примитивное…

Найнив оборвала Могидин с помощью простой уловки. Она представила себе ощущение от удара хлыстом и переместила это ощущение в ту часть сознания, через которую воздействовала на Могидин. Глаза женщины расширились, губы сжались. Удар был не сильный – лишь напоминание о том, кто есть кто.

– Закрой дверь и садись, – велела Найнив. – Постели уберешь потом. Сейчас мы проведем урок.

– Я привыкла к другой жизни, – буркнула Могидин. – Даже ночной работник в Тоджаре, и тот жил лучше.

– Насколько я понимаю, – отрезала Найнив, – над этим твоим работником не висел смертный приговор. А мы в любой момент можем сообщить Шириам, кто ты такая.

Конечно, эта угроза была чистейшей воды блефом – от одной подобной мысли у Найнив желудок сжался комом, но и со стороны Могидин хлынул болезненный поток страха. Правда, в лице она не изменилась. Найнив не могла не подивиться такому самообладанию, понимая, что сама на ее месте скрежетала бы зубами или билась бы в истерике на полу.

– Что я должна показать тебе на сей раз? – спросила Могидин ровным голосом. Этой женщине всегда приходилось говорить, чего от нее хотят. Добровольно она не показывала ничего и учила лишь тому, чему велели, да и то под нешуточным нажимом.

– Попробуем то, что у меня до сих пор так и не получилось. Покажи, как обнаружить направляющего Силу мужчину. В этом умении ни она, ни Илэйн до сих пор отнюдь не преуспели, а ведь в Кэймлине, если отправиться туда, оно может оказаться совсем не лишним.

– Легко сказать, мужчины-то рядом нет. Жаль, что тебе не удалось Исцелить Логайна. – Ни в глазах, ни в голосе Могидин насмешки не было, но, глянув на лицо Найнив, она зачастила: – Трудно будет, конечно, но ничего. Мы можем попробовать снова.

Урок и впрямь оказался не из легких. Впрочем, легких и не бывало, даже когда Найнив удавалось уловить что-либо сразу, как только становилось ясным плетение. По сути, Могидин не могла направлять Силу без согласия Найнив, без того, чтобы та руководила ею, но на этом уроке ведущую роль пришлось предоставить Могидин. Она определяла, как и куда должны идти потоки, и вила, как это часто бывало, чрезвычайно запутанный клубок. Потому-то Найнив и усваивала умения Могидин по крохам, хотя предпочла бы учиться куда быстрее. Конечно, она уже имела представление о том, как плетутся потоки, но в сравнении с той сложнейшей кружевной вязью всех Пяти Стихий, которую показала ей Могидин, сейчас даже Исцеление казалось простым. Тем паче что и этот узор менялся стремительно – уследить было почти невозможно. Могидин и сама признавала, что способ сложный, и потому, по ее словам, прибегали к нему нечасто. Вдобавок, если пользоваться им долго, начинала сильно болеть голова.