Властелин Хаоса

Стоя на коленях в одной сорочке, Эгвейн хмуро разглядывала зеленый шелковый костюм для верховой езды, тот самый, который был на ней, когда она появилась в Пустыне. Казалось, это было давным-давно. Но предаваться воспоминаниям времени не было – предстояло многое сделать. Торопливо набросав записку, Эгвейн разбудила Ковинде и велела той поутру отнести это послание в гостиницу «Долговязый малый». Не вдаваясь в подробности, Эгвейн написала, что ей необходимо срочно уехать. Девушка и сама не очень хорошо представляла почему, но не могла покинуть Кайриэн, не сообщив ничего Гавину. Некоторые фразы – уже потом, когда она о них вспомнила, – заставили ее покраснеть. Одно дело признаваться мужчине в любви, но просить его не забывать ее – совсем другое. Но так или иначе, письмо было написано, и теперь следовало подготовиться – к чему именно, Эгвейн толком не знала.

Неожиданно полог палатки откинулся, и на пороге появилась Эмис. За ней вошли Бэйр и Сорилея. Хранительницы встали плечом к плечу в ряд, устремив на девушку суровые, неодобрительные взгляды. Эгвейн едва не прижала платье к груди – в одной сорочке она чувствовала себя неловко. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах она, наверное, испытывала бы неловкость и будучи закованной в броню. Потому что была не права. Оставалось удивляться, что они не приходили так долго.

Глубоко вздохнув, Эгвейн сказала:

– Если вы явились, чтобы наказать меня, наказывайте, но учтите: таскать воду, рыть ямы или делать что-нибудь в том же роде у меня нет времени. Я прошу у вас прощения, но я обещала им, что прибуду так скоро, как смогу. Они ждут и, наверное, считают минуты.

Эмис удивленно подняла светлые брови. На лицах Сорилеи и Бэйр тоже было написано недоумение.

– Почему мы должны тебя наказывать? – спросила Эмис. – Да и как мы можем? Ты перестала быть ученицей с того момента, как твои сестры призвали тебя к себе. Как Айз Седай, ты обязана отправиться к ним.

Эгвейн вздрогнула, но сумела скрыть это, сделав вид, будто внимательно разглядывает дорожное платье. Помялось оно на удивление мало, хотя и провалялось в сундуке несколько месяцев. Наконец она вздохнула и заставила себя поднять глаза:

– Я знаю, вы на меня сердитесь, и у вас есть на то причины…

– Сердимся? – перебила ее Сорилея. – С чего ты взяла? Я думала, ты знаешь нас лучше.

И верно, голос ее звучал совсем не сердито, хотя лица всех трех Хранительниц трудно было назвать довольными.

– Но ведь вы сами говорили, будто то, что я теперь собираюсь сделать, очень плохо. Что о таком даже и помышлять нельзя. А я, хоть на словах с вами и соглашалась, придумала способ, как это обойти.

На лице Сорилеи неожиданно расцвела улыбка, а многочисленные браслеты забряцали, когда она с удовлетворенным видом принялась теребить шаль.

– Видите? Я же говорила, что она сообразит! Она могла бы быть одной из нас, одной из Айил.

Лица Эмис и Бэйр слегка смягчились, и Эгвейн поняла, в чем дело. Они вовсе не осуждали ее за желание проникнуть в Тел’аран’риод во плоти. По их мнению, этого делать не следовало, но она могла поступать так, как казалось правильным ей, а ее удача или неудача не накладывали на нее никаких обязательств, разве что по отношению к себе самой. Они в самом деле на нее не сердились – пока не сердились. У Эгвейн защемило под ложечкой. Единственное, что их задевало, – это ложь. А ведь она призналась лишь в мелком обмане.

Ей потребовался еще один вздох, чтобы заставить себя говорить дальше:

– Я ведь и в другом вас обманывала. Обещала, что не стану одна бывать в Тел’аран’риоде, а сама… – Эмис вновь помрачнела. Сорилея, которая не была ходящей по снам, лишь сокрушенно покачала головой. – Я обещала повиноваться вам как ученица, но, хотя вы и говорили, что после ранения Мир снов для меня слишком опасен, все равно ходила туда.

Бэйр бесстрастно сложила руки на груди, а Сорилея пробормотала что-то насчет «глупых девчонок» – но не слишком сурово.

Эгвейн набрала воздуху в третий раз – сознаться в этом было труднее всего. Внутри все дрожало, и она удивлялась, как у нее не стучат зубы.

– Хуже всего, что я никакая не Айз Седай, а просто принятая. Это, по-вашему, все равно что ученица. Айз Седай мне не быть долгие годы, а может, после всего этого, и никогда.

Сорилея вскинула голову, губы сжались в ниточку, но ни она, ни две другие Хранительницы не вымолвили ни слова. Как поправить дело, должна была решать сама Эгвейн. Они уже никогда не смогут относиться к ней так, как прежде, но…

«Ты во всем созналась, – прошептал внутренний голос. – Теперь твоя задача как можно скорее добраться до Салидара. Может, ты и станешь когда-нибудь Айз Седай, но не рассчитывай на это, если рассердишь их своей медлительностью».