Властелин Хаоса

Мэт решил, что они заслуживают наказания, даже если малец тоже не без греха.

Сухопарый человек в мурандийском кафтане из темной шерсти протиснулся сквозь толпу зевак и упал на колени рядом с валяющимися на земле франтами. Малый в желтом кафтане сдавленно стонал, а его приятель в красном обхватил голову руками и бормотал что-то невнятное. Вновь пришедший поднял больше шума, чем оба они вместе.

– Беда! Несчастье! О горе мне! Мои господа! Лорд Кулен! Лорд Паерс! Вы живы? – Он протянул к Мэту дрожащие руки. – Не убивай их, достойный лорд. Таких беззащитных! Они охотники за Рогом, вот они кто. Великие герои, вот кто они такие. А я – их слуга, меня зовут Падри.

– Не собираюсь я никого убивать, – с отвращением бросил Мэт. – Но чтобы к закату этих великих героев в городе не было. Усади их на коней, и пусть проваливают. Мне не нравится, когда взрослый мужчина угрожает сломать шею мальчонке. К закату!

– Но они ранены, достойный лорд. А этот мальчишка, он ведь всего лишь деревенщина и цеплялся к коню лорда Паерса.

– Я только посидел на лошади, – взорвался мальчуган. – Вовсе я не цеп… не то делал, о чем ты там болтаешь.

Мэт угрюмо кивнул:

– Нельзя ломать шею мальцу за то, что он забрался на лошадь, Падри. Даже деревенскому мальцу. Ты позаботишься о том, чтобы эти двое убрались из города, в противном случае мне придется позаботиться о том, чтобы шеи сломали им.

Мэт подал знак Гарнану, который, в свою очередь, резко кивнул своим «красноруким», – младшие командиры, как правило, ничего не делали сами, предпочитая отдавать приказы. Те бесцеремонно подхватили Паерса и Кулена и оттащили беспомощно стонавших лордов в сторону. Падри тащился сзади, причитал, ломал руки и талдычил одно и то же – что его господа ранены, не могут ехать верхом, а также что они охотники за Рогом и великие герои.

Эдорион все еще держал за руку виновника всего этого переполоха. Мэт сначала удивился этому, но почти сразу все понял. Ушли «краснорукие», стали расходиться горожане, до мальчишки никому не было дела. Всем надо кормить своих детей, а это ой как непросто. Мэт тяжело вздохнул:

– А ты, малец, неужто сам не понимаешь, что запросто мог жизни лишиться, «просто посидев» на чужой лошади? Такие люди, как эти двое, ездят на горячих жеребцах, а со скакунами, знаешь ли, шутки плохи. Мальчишку вроде тебя конь может так отделать копытами, что потом и не разберешь, был ли вообще мальчуган.

– Мерин! – Паренек снова дернулся, но, видать, уразумел, что из хватки Эдориона ему не вырваться, и скорчил кислую физиономию. – Какой там жеребец, это был мерин! Тоже мне горячий скакун! Ничего бы он мне не сделал, меня вообще лошади любят. И никакой я не мальчишка, я уже большой! Мне, если хочешь знать, девять лет. А зовут меня Олвер. Я большой, точно тебе говорю.

– Олвер, да? – Девять лет? Может, оно и так, Мэт не очень-то умел определять на глаз возраст детей, особенно кайриэнских. – Ну так скажи, Олвер, где твои родители? – Мэт огляделся по сторонам, но беженцы расходились так же быстро, как и горожане. – Где они, Олвер? Хоть ты и большой, мне надо вернуть тебя им.

Олвер, не ответив, закусил губу. В одном глазу блеснула слеза, и он сердито утер ее рукавом.

– Моего папу убили айильцы. Эти, как их там… Шадо. А мама сказала, что мы поедем в Андор. Будем жить на ферме, где много лошадей.

– А где она сейчас? – тихонько спросил Мэт.

– Она захворала. Я… я похоронил ее в хорошем месте, там цветы росли.

Неожиданно Олвер лягнул Эдориона и забился в его руках с удвоенной силой. Слезы катились по лицу мальчишки.

– Отпусти меня. Я сам о себе позабочусь. Отпустите.

– Займись им, пока мы не найдем кого-нибудь другого, – сказал Мэт Эдориону, изо всех сил старавшемуся не дать мальчишке вырваться.

Тот удивленно уставился на Мэта:

– Я? Что прикажешь с ним делать? Это ведь не ребенок, а помесь мышонка с леопардом.

– Сперва накорми его, а потом… – Мэт сморщился; судя по запаху, паренек не только взобрался на того мерина, но и ночевал у него в стойле. – А потом выкупай. От него воняет.

– Ты со мной говори! – возмущенно закричал Олвер, размазывая слезы по грязной физиономии. – Со мной, а не с кем-то там, через мою голову.

Мэт удивленно моргнул, потом наклонился к мальчишке:

– Извини, Олвер. Сам терпеть не могу, когда со мной так поступают. Так вот, послушай меня. От тебя плохо пахнет, поэтому Эдорион отведет тебя в «Золотой олень», где госпожа Дэлвин разрешит тебе искупаться.

Олвер надулся.

– А если она начнет возражать, скажи, что я разрешил. Тогда она не станет тебе мешать.

Мальчишка уставился на него, и Мэт едва сдержал ухмылку, испугавшись, что она испортит дело. Возможно, Олвер и не слишком стремился мыться, но если кто-то вздумает ему запретить…

– Так вот, делай все, что тебе скажет Эдорион. Он настоящий лорд из Тира. Тебя как следует накормят, раздобудут ладную одежонку и какие-нибудь башмаки.

Мэт понимал: о том, что за мальцом присмотрят, в его присутствии лучше не заикаться. Ничего, госпожа Дэлвин сумеет позаботиться о парнишке, даже если не слишком обрадуется его появлению. Золото прекрасно смягчает сердца.