Властелин колец

Гномы — крепкий, выносливый, большей частью скрытный народ, очень трудолюбивый, долго хранящий память об обидах (но и о дружбе тоже). Они больше любили материал, который можно обрабатывать, чем живое. Зла в их природе не было, и что бы там ни говорили, а прислужников Врага среди них можно пересчитать по пальцам. Да и то: говорят–то об этом люди, которые всегда зарились на сокровища гномов, так что особой дружбы между этими народами никогда не было. Исключение составляет небольшой период Третьей Эпохи, когда гномы много передвигались по Среднеземью, торговали и учились. Тогда они переняли и язык народа, с которым общались. Но в тайне пользовались своим, довольно странным языком, очень мало изменившимся с годами. Он не очень годился для общения, и употреблялся как язык Знания. Гномы свято хранили его, как сокровище, оставшееся от прошлого. Из других народов им владели считанные единицы. В этой летописи он появляется только в тех географических названиях, которые Гимли открыл своим друзьям, да еще в боевом кличе при осаде Хорне. Уж этот–то клич не был тайным, потому что звучал на полях многих сражений со времен юности мира: Барук Казад! Казад аи–мену! — «Топоры гномов! Гномы (идут) на вас!»

Собственное имя Гимли и имена его сородичей взяты из языка людей. Своих тайных, «внутренних» имен гномы не открывают никому. Даже на могильных камнях вы их не найдете.

О переводе

Для того чтобы познакомить читателя с Алой Книгой, пришлось, естественно, переводить ее на современный язык. Но большинство имен действующих лиц и географических названий, имевших более древнее происхождение, чем Всеобщий язык, остались неизменными.

Основной язык повествования — Всеобщий язык Среднеземья — был переведен на современный английский. При этом не удалось сохранить своеобразие текстов на Вестроне.

Попытка компенсировать эти потери разностильным английским едва ли удачна, так как в изначальном тексте расхождения в произношении, а также идиоматические выражения, свойственные Ширу, эльфийским землям или гондорским владениям весьма значительно отличаются. Так, например, хоббиты пользуются в основном упрощенным диалектом, в то время как в Гондоре или в Рохане отношение к древнему языку более строгое, а сам язык — суше.

Одно из отличий языка оригинала от английского перевода следует отметить особо. Во Всеобщем языке существует разница между фамильярной формой общения и уважительной в местоимениях второго (а зачастую и третьего) лица. Но в широком диалекте уважительная форма обращения — всего лишь трансформированная повседневная речь. Это особенно заметно в разговорах фермеров Западной Чети, когда они хотят выразить приязнь и дружеское расположение. Для гондорцев это звучит по меньшей мере странно. Например, в первые дни пребывания в Минас Тирите Перегрин Тук пользовался принятой в Шире «фамильярной» манерой обращения ко всем без исключения, в том числе — и к Правителю Денетору. Правителя это, пожалуй, забавляло, а вот слуг удивляло, и весьма. Видимо, именно естественная фамильярность заставила гондорцев относиться к Перегрину, как к знатному вельможе.

Надо сказать, что речь и хоббитов, и таких персонажей, как Арагорн или Гэндальф меняется по ходу повествования. Это не случайно. Наиболее смышленые и грамотные из хоббитов владели «книжным» языком, как называли его в Шире, и легко усваивали манеру речи, принятую в той или иной стране. И конечно, это было естественно для опытных путешественников, таких, например, как Арагорн, которому почти постоянно приходилось скрывать свои цели и помыслы. С другой стороны, во дни Войны Кольца все без исключения враги одного Врага весьма уважительно относились к великому прошлому Среднеземья; это не могло не влиять на язык общения. Эльдары, весьма искусные в риторике, владели всевозможными стилевыми формами, но предпочитали диалект Вестрона еще более древний, нежели распространенный в Гондоре. Гномы, тоже мастера поговорить, легко усваивали манеру собеседника, но велеречивости их несколько вредила гортанность произношения. Орки и тролли изъяснялись как придется, к словесным формам никакого интереса не испытывали, поэтому язык этих злыдней на самом деле грубее, чем в английском варианте. Едва ли у кого–нибудь появится желание познакомиться с ним поближе. Впрочем, иногда он звучит и в английской речи, оставаясь универсальным языком для людей с орочьими понятиями: бесцветный и нудный, изобилующий злобными интонациями, пересыпанный ругательствами и оскорблениями, он слишком далеко ушел от идей Добра, чтобы сохранить хотя бы словесную значимость.