Властелин колец

Стоит под горкою трактир,
   И как–то вечерком
Туда один Мужик–с–Луны,
Надев парадные штаны,
   Спустился за пивком.

Там жил весьма пушистый кот,

   Заядлый музыкант.
Он арфу брал (с одной струной)
И пел (особенно весной),
   Светясь, как бриллиант.

Там жил весьма облезлый пес,

   Забавник и шутник.
Он проползал и гостиный зал
И ножки стульев отгрызал
   В один прекрасный миг.

Еще корова там жила —

   Надменная весьма.
Но если только где–то вдруг
Заслышит музыкальный звук —
   То пляшет без ума.

И ложка с вилкой били там —

   Весьма из серебра!
А это вовсе не пустяк —
Полировать их так и сяк,
   С утра и до утра.

Мужик–с–Луны глотнул чуток,

   А кот пошел орать,
И вилка с ложкой — за столом,
И та, с рогами, — за окном,
   И пес — пошли плясать.

Как вдруг корова в небо — прыг!

   Не и склад и невпопад.
Прошла вприсядку по Луне,
Собой довольная вполне,
   И прямиком назад.

Мужик–с–Луны еще хлебнул

   И бухнулся под стул
И захрапел среди котлет.
Тем временем пришел рассвет,
   А парень–то уснул!

Коту трактирщик говорит: –

   Такие, брат, дела!
Мужик–с–Луны изрядно спит,
А белый лунный конь стоит,
   Кусая удила!

И псу хозяин говорит: –

   Послушай, дорогой!
Так Солнце слопает Луну,
А мы имеем лишь одну,
   И не бывать другой!

И он корове говорит: —

   Любезная мадам!
Беднягу нужно разбудить,
А то неловко может быть
   Всем нам, а также вам!

И вилке с ложкой говорит: —

   Послушайте, прибор!
Когда мы все раскроем рты
(разнообразной чистоты),
   То выйдет славный хор!

И сам себе он говорит: —

   Мы все утомлены.
Но спать геройски не пойдем,
Пока на место не вернем
   Вот этого с Луны!

И все они раскрыли рты,

   И вышел мык и мяв,
И тявк, и звяк из серебра.
Мужик–с–Луны пришел в себя
   И понял, что не прав.

Он быстро закатил Луну

   (Что было очень мило),
И спать пошел весь коллектив,
Немало этим возмутив
   Взошедшее светило.

Ему долго и громко хлопали. Голос у Фродо был неплохой, и песенка пришлась по вкусу.

– Где там старина Маслютик? — кричали из зала. — Пусть послушает. Эй, Боб, выучи своего кота бренчать, а мы потом попляшем.

Все пропустили по кружке и принялись требовать: «Повторить! Повторить просим! Еще разок!»

Фродо тоже отхлебнул, собрался с духом и запел. Теперь ему подпевали: мотив–то был пустяковый, а слова легко запоминались. Теперь уже Фродо, как недавно Пиппин, почувствовав себя в центре внимания, разошелся не на шутку. Он корчил рожи по ходу песни, подпрыгивал на столе и, пожалуй, переусердствовал немножко, подпрыгнув на словах «Как вдруг корова в небо — прыг!» чуть выше, чем следовало. Приземлился он прямо в поднос, полный пустых пивных кружек, поскользнулся и в звоне и грохоте свалился со стола. Слушатели привстали, уже готовые повалиться от хохота, и… застыли с раскрытыми и выпученными глазами. Певец–то исчез, словно сквозь пол провалился и дырки не оставил!

Местные хоббиты поморгали недоуменно и дружно принялись звать Маслютика. Вокруг Сэма и Пиппина сразу образовалось пустое пространство. На них поглядывали издали мрачно и недоверчиво, как, впрочем, и следовало глядеть на сообщников странствующего чародея, от которого неизвестно чего ждать. А вот один местный, смуглый, посмотрел на них с пониманием, слегка насмешливо, и не торопясь вышел вон. Сразу вслед за ним снялся и косоглазый южанин. Между прочим, парочка эта весь вечер шушукалась за дальним столиком. Ушел с ними и привратник Гарри.