Властелин Колец

Сообщение Радагаста принесло мне надежду. Ведь Саруман Белый – величайший из магов. Радагаст, конечно, достойный коллега, мастер форм и оттенков, знаток трав, животных и птиц; птицы особенно дружелюбно к нему относятся. Но Саруман долго изучал пути и повадки Врага, благодаря ему мы часто могли предотвратить угрозу или вовремя подготовиться. Именно Саруман придумал, как прогнать Саурона из Дол Гулдура. Может быть, он нашел средство, как прогнать Девятерых назад за Андуин.

И я сказал, что поеду к Саруману.

«Тогда отправляйся немедленно, – посоветовал Радагаст. – Я много времени потратил, пока тебя искал, а дни бегут быстро. Саруман просил найти тебя до Середины лета, а она как раз сейчас. Даже если ты поедешь прямо сегодня, ты можешь не успеть добраться до него раньше, чем назгулы доберутся до Хоббитшира. Я сам тотчас же отправлюсь домой».

Он вскочил на коня и собрался отъехать.

«Задержись на мгновенье! – попросил его я. – Нам понадобится твоя помощь и вообще всяческая помощь. Оповести всех зверей и птиц, которые тебе верны. Пусть пока собирают все сведения об этом деле и сообщают в Ортханк Саруману и Гэндальву».

«Будет сделано», – сказал он и ускакал так быстро, будто его уже преследовали назгулы.

* * *

Я не мог за ним угнаться. В тот день я очень много проехал, мой конь устал не меньше моего, и надо было все обдумать. Я заехал на ночь в Бригорье, раскинул мозгами и решил, что попасть в Хоббитшир не успею… Никогда я не делал большей ошибки.

Фродо я написал письмо, поручил трактирщику – он мой друг – отослать его в Хоббиттаун, а сам на рассвете тронулся в путь. До Исенгарда, где живет Саруман, я добирался довольно долго. Это далеко на юге в конце Мглистого хребта, ближе к Роханскому Проходу. Боромир подтвердит, что там большая долина между его родными Белыми горами Гондора, Эред Нимрас по-нуменорски, и самыми южными отрогами Мглистых гор. В северной части долины, в неприступной горной котловине с отвесными скалами-стенами стоит каменная башня Ортханк. Эту башню Саруман не строил. Она вообще не похожа на рукотворную. Ее возвели в давние времена нуменорцы: очень высокая, со множеством секретов и тайных помещений, она имеет только один вход, а попасть в котловину можно через единственный туннель с крепкими воротами, пробитый в скалах.

Поздно вечером подъехал я к массивной арке этих ворот. Возле них стояла многочисленная стража; обо мне, по-видимому, знали, ибо мне было сказано, что Саруман ждет. Я въехал под арку, ворота бесшумно захлопнулись позади, и вдруг меня охватил страх, но я не понял почему.

Я подъехал к башне Ортханк и поднялся по ступеням крыльца. Саруман встретил меня у входа и проводил к себе в верхний покой. На пальце у него я заметил кольцо.

«Значит, ты пришел, Гэндальв», – сказал он хмуро, но мне показалось, что в глубине его глаз сверкнул белый луч холодной насмешки.

«Да, пришел, – ответил я. – Я пришел к тебе за помощью, Саруман Белый!»

Этот титул, похоже, разозлил его.

«Неужели, Гэндальв Серый? – спросил он с издевкой. – За помощью? Редко приходится слышать, что Гэндальв Серый просит помощи, – такой хитрый и умный, такой вездесущий, который лезет во все дела, даже если они его не касаются!»

Я смотрел на него и удивлялся.

«Но если я не ошибаюсь, – сказал я, – сейчас надвигаются события, которые потребуют объединения всех наших усилий?»

«Может быть, и так, – ответил Саруман, – но ты поздно об этом подумал. Сколько времени, хотел бы я знать, ты скрывал от меня, главы Совета, дело огромной важности? И почему вдруг бросил свое тайное убежище в Хоббитшире и явился сюда?»

«Девятеро снова явились, – ответил я. – Переправились через Великую реку. Радагаст сказал мне об этом».

«Радагаст Бурый! – расхохотался Саруман, больше не скрывая презрительной издевки. – Радагаст Укротитель Птичек! Радагаст Простак! Дурень Радагаст! У него хватило ума лишь на то, чтобы сыграть роль, которую я ему определил. Ты здесь, а это было единственной целью моего поручения. И ты останешься здесь, Гэндальв Серый, пора тебе отдохнуть от странствий. Ибо так решил я, Саруман Мудрый, Саруман Делатель Колец, Саруман Многоцветный!»

Тогда я увидел, что показавшееся вначале белым, его одеяние было совсем не белым, а сотканным из многих цветов, которые переливались и меняли оттенки при движении так, что рябило в глазах.

«Мне больше нравился Белый», – сказал я.

«Белый! – фыркнул он. – Он годится только для начала. Белую ткань можно выкрасить. Белую бумагу – исписать. Белый цвет дробится на семь цветов».

«И перестает быть белым, – упорствовал я. – А тот, кто дробит, чтобы узнать суть, разрушив, сходит с тропы Мудрых».

«Зря ты со мной говоришь, как с теми дурнями, которых набрал в друзья, – сказал Саруман. – Я вызвал тебя сюда не для того, чтобы ты мне морали читал. Я готов предложить тебе выбор».

Он выпрямился и произнес речь, по-видимому, приготовленную заранее: