Властелин колец

– В конце концов все должно кончиться, – сказал он, – но я хочу, чтобы мы прожили вместе подольше: не настал еще час конца наших деяний. Приближается день, которого я ждал всю жизнь, и в этот день я хочу, чтобы рядом со мной были мои друзья…

Но что это за день, он не сказал.

Товарищи в эти дни жили в прекрасном доме вместе с Гэндальфом и ходили гулять повсюду. И Фродо спросил Гэндальфа:

– О каком это дне говорил Арагорн? Мы счастливы здесь, и я не хочу уходить, но дни бегут быстро, а Бильбо ждет. И мой дом в уделе.

– Что касается Бильбо, – ответил ему Гэндальф, – то он тоже ждет этого дня и знает о том, что удерживает вас здесь. А что касается самого дня, то сейчас еще май и лето не наступило; и хотя кажется, что весь мир изменился, для деревьев и трав не прошло еще и года с начала нашего путешествия.

– Пиппин, – сказал Фродо, – разве ты не говорил, что Гэндальф стал менее скрытен, чем раньше? Теперь, я думаю, он устал от этого и вернулся к прежним привычкам.

И Гэндальф сказал:

– Многие хотели бы заранее знать, что поставят на стол; но те, кто готовит пир, любят держать это в тайне: удивление делает слова похвалы громче. И Арагорн сам ждет знака.

Настал день, когда Гэндальфа нигде нельзя было найти, и товарищи гадали, что происходит. Но Гэндальф ночью вывел Арагорна из города и привел к южному подножию горы Миндолуин; здесь они нашли древнюю тропу, на которую мало кто осмеливался вступать. Она вела на гору к святилищу, где раньше бывали лишь короли. И Арагорн с Гэндальфом поднялись по крутой тропе и пришли на высокое поле ниже вечных снегов, одевающих высокую вершину, и сверху взглянули на город. Стоя здесь они осматривали землю, потому что наступило утро. И они увидели далеко внизу башни города, как белые карандаши, тронутые солнцем, и вся долина андуина была, как сад, и горы тени были затянуты золотистой дымкой. С одной стороны они видели серый эмин муил и далеко, как звезда мерцал раурос; с другой стороны они видели реку, извивающуюся, как лента, вниз к Пеларгиру, а на краю горизонта виднелся свет, говорящий о море.

И Гэндальф сказал:

– Это ваше королевство, и оно должно стать сердцем великого государства. Третья эра мира кончилась, и начинается новый век; ваша задача организовать его начало и сохранить то, что можно сохранить. Ибо хотя и многое спасено, гораздо больше уйдет навсегда. Кончилась и власть трех колец. И все земли, что вы видите, и все, что лежит вокруг них, отныне будет жилищем людей. Наступает время господства людей, и старшие королевства зачахнут или переместятся.

– Я хорошо это знаю, дорогой друг, – ответил Арагорн, – но мне по-прежнему нужны ваши советы.

– Уже ненадолго, – сказал Гэндальф. – Эта третья эра – мой век. Я был врагом Саурона; и моя работа окончена. Скоро я уйду. Ноша теперь ляжет на вас и на ваш народ.

– Но я умру, – сказал Арагорн. – Я смертный человек, и хотя я происхожу по прямой линии от людей запада и жизнь моя дольше, чем у других людей, но ненамного. И когда родятся и состарятся те, кто сейчас в чреве женщин, я тоже буду стар. И кто тогда будет править Гондором и теми, кто считает город своим центром, если мое желание не исполнится? Дерево во дворе фонтана все еще мертво. Когда же я увижу знак, что будет иначе?

– Отверните лицо от зеленой земли и посмотрите туда, где все кажется голым и холодным! – сказал Гэндальф.

Арагорн обернулся. За ним от кромки вечных снегов спускался каменный склон. Посмотрев туда, он увидел какое-то растение. Поднявшись, Арагорн у самого снега увидел деревце не более трех футов высотой. Однако оно уже выпустило молодые листья, темные по краям и серебряные внутри, и в его хрупкой кроне распустился маленький цветок, чьи белые лепестки сверкали, как освещенный солнцем снег.

И Арагорн воскликнул:

– Утувиениес! Я нашел его! Вот потомок старейшего из деревьев! Но как он попал сюда? Ему не больше семи лет.

Гэндальф, подойдя, посмотрел и сказал:

– Вероятно, это отросток Нимлота Прекрасного, Галатилиона, Телпериона

– старейшего из деревьев, которое носит много имен. Кто скажет, как он пришел сюда в назначенный час? Но это древнее святилище и до того, как короли исчезли, а дерево во дворе засохло, здесь было посажено семя. Ибо сказано, что хотя плоды дерева созревают редко, зато жизнь в них может сохранятся долгие годы, и никто не может предсказать, когда эта жизнь проснется. И здесь лежало это семя, скрытое на горе, как род Элендила скрытно жил в пустынях севера. Но линия Имлота гораздо старше, чем ваша, король Элессар.

Тогда Арагорн осторожно взял растение в руки, и смотрите! Оно лишь слегка касалось земли и безо всякого вреда было поднято; и Арагорн отнес его в цитадель. Высохшее дерево было с почетом выкопано; и его не сожгли, но положили в тишине рат динона. И Арагорн посадил новое дерево во дворе у фонтана, и оно принялось и быстро начало расти. И когда наступил июнь, оно все было покрыто цветами.

– Знак дан, – сказал Арагорн, – и день уже близок.

И он расставил наблюдателей по стенам.