Властелин Колец

– Вернемся на дорогу, Фродо, пока светло, – предложил Сэм. – Доверимся снова удаче! В последний раз она едва нам не изменила, ну так не изменила же! Быстро пройдем еще несколько миль, а там – привал.

Конечно, они рисковали. Но Фродо был слишком занят своим бременем и внутренней борьбой, чтобы спорить, и слишком отчаялся, чтобы бороться. Они взобрались на насыпь и пошли по жесткой, безжалостно открытой дороге, ведущей прямо к Черной Крепости. Счастье было на их стороне, и до конца дня они не встретили никого живого, а наступившая ночь надежно укрыла их мраком. Вся страна нахмурилась, словно перед великой бурей: Вожди Запада уже миновали Перекресток и в этот момент предавали огню мертвые луга Моргульской долины. Отчаянный поход продолжался; Кольцо двигалось на юг, а знамена Вождей – на север. Силы хоббитов таяли, каждая новая миля давалась труднее, чем предыдущая. Днем окрестности были пустынны, зато по ночам они часто слышали крики и топот множества ног. Но это было не страшно. Другая, куда более весомая угроза становилась все ощутимее. Сосредоточенная злобная сила, бессонное коварство чудовищных замыслов рождались во мраке впереди. И чем ближе они подходили, тем чернее становилась стена мрака, словно наступила последняя ночь мира.

Вечер этого дня казался наихудшим. Именно в этот час армия Запада приблизилась к границам живых стран, а бедные путники дошли до полного изнеможения. Четыре дня назад они ускользнули от орков: эти дни были сплошным кошмаром. Фродо не говорил ни слова. Он шел, сгорбившись, часто спотыкаясь, как будто не видел земли перед собой. Сэм догадывался, что сильнее всего донимает друга растущий гнет Кольца. Он с беспокойством наблюдал, как часто поднимается левая рука Фродо, словно для того, чтобы отвести удар или заслонить глаза от страшного взгляда Ока, силящегося разглядеть их. Иногда, непроизвольно, правая рука начинала тянуться к груди, зажимала в кулак ткань плаща и медленно разжималась, когда воля Хранителя крепла.

Сейчас, в густом вечернем сумраке, Фродо сидел, свесив голову почти до колен, устало уронив руки со слабо подергивающимися пальцами. Сэм с болью смотрел на друга, пока тьма не разделила их. Нечего было сказать и нечем было подбодрить его, и постепенно сознание Сэма заполнили мрачные мысли. Усталость и постоянный страх отступили. Зато с новой силой вернулись мысли о еде. Лепешки не утоляли голода, только поддерживали силы. Но была у них и еще одна особенность, которая проявлялась тем ярче, чем меньше оставалось другой пищи. Они укрепляли волю, давали силы терпеть.

Нужно было принимать новое решение. Дорога, которая так выручала их, шла дальше на восток, уходя в великую тень. Гора же вздымалась теперь справа, почти прямо на юге, и нужно было поворачивать к ней. Отныне и до конца – никаких дорог, только голая, покрытая дымящимся шлаком равнина.

– Воды бы, – пробормотал Сэм. Он давно запрещал себе пить. Пересохший язык распух и теперь едва шевелился. Воды оставалось не больше половины фляги – и это на несколько дней пути. Их мучения давно бы прекратила смерть от жажды, но, по счастью, они выбрали орочью дорогу, а на ней через каждые несколько миль были устроены колодцы для отрядов, проходивших безводными местами. В одном из них Сэм и нашел немного затхлой и мутной воды, но в их положении привередничать не приходилось. Правда, воду они нашли позавчера, и Сэм понимал, что впереди может не встретиться ни капли.

Наконец, устав от этих тревог, он задремал. Во сне ему виделись огни, похожие на горящие глаза, и слышались странные звуки: не то дальние отчаянные вопли, не то близкие опасные шорохи. Несколько раз он вскакивал, но вокруг была только непроглядная темень. Под утро, когда он в очередной раз вскочил, тревожно озираясь, ему почудились какие-то бледные огни поодаль, похожие на глаза, но вскоре они мигнули и погасли.

Страшная ночь уходила медленно и неохотно. Здесь, вблизи Горы, и воздух был какой-то мутный. От Черной Крепости наползали облака мрака, который Саурон ткал вокруг себя. Фродо неподвижно лежал на спине. Сэм долго стоял над ним в раздумье. Он понимал, что должен побудить волю друга к новому усилию. Наконец, наклонившись, он погладил Фродо по голове.

– Проснитесь, друг мой, – шепнул он ему на ухо. – Пора идти.

Фродо вскочил, прежде всего поглядел на юг, но увидел Гору и сник.

– Я не могу, Сэм, – прошептал он. – Это такая тяжесть, такая тяжесть…

Сэм вздохнул. То, что он собирался сказать, наверное, ни к чему не приведет, а то и хуже будет, но другого выхода не находилось.

– Дайте я понесу Его, – сказал он. – Я могу, пока силы есть, даже с радостью…

Глаза Фродо дико блеснули.

– Прочь! Не трогай меня! – закричал он. – Оно мое, мое! Прочь! – Его рука потянулась к рукоятке меча. Но тут же голос изменился. – Нет, нет, Сэм, – как-то безнадежно произнес он, – пойми! Это мое бремя, я никому не могу его доверить. Поздно, Сэм, милый, мне уже не помочь. Оно меня держит. Я не могу отдать Его, а если ты попытаешься отнять, сойду с ума.

Сэм кивнул.