Властелин Колец

Черные тени обратились в бегство. Одна из них выронила на бегу хоббичий плащ; плащ упал на пороге дома. На тропинке застучали копыта, перешли на галоп — и скрылись в ночи. Окрестности Крикковой Лощинки наполнились звуками рогов; повсюду перекликались голоса, доносился топот бегущих ног. Но Черные Всадники ураганом неслись к Северным Воротам. Пусть шумит маленький народец! Саурон еще доберется до них. А пока у его слуг есть другие дела, поважнее. Теперь они знали, что дом пуст и Кольца здесь нет. Они сшибли привратников и покинули Заселье.

Еще до полуночи Фродо внезапно очнулся, хотя спал крепко, — ему показалось, что в комнату проник кто-то чужой. Но увидел он только Бродягу — тот сидел в кресле прямо и напряженно; глаза его так и сверкали в отблесках ярко разгоревшегося пламени, — по всей видимости, в камин исправно подкладывали дрова. Бродяга не пошевелился и не обратил на Фродо никакого внимания.

Вскоре Фродо заснул снова, но теперь в его сны ворвался шум ветра и галопом скачущие всадники. Казалось, ветер воронкой закручивается вокруг корчмы, раскачивая и сотрясая стены. Вдали неистово трубил рог. Фродо открыл глаза — и услышал на заднем дворе веселый крик петуха. Бродяга откинул занавески и громыхнул ставнями. В комнату проник серый утренний свет, и в открытое окно потянуло холодом.

Подняв хоббитов, Бродяга вместе с ними отправился посмотреть, что делается в спальнях. Вот когда хоббиты не пожалели, что вняли доброму совету! Окна были распахнуты, выломанные рамы висели на одних петлях, занавески хлопали на ветру. Все кровати были разворочены, валики искромсаны в лоскутья и сброшены на пол, от коричневой овечьей шкурки остались одни клочья.

Бродяга незамедлительно послал за корчмарем. Бедный господин Подсолнух прибежал, протирая глаза, насмерть перепуганный. Он не переставая уверял, что не спал ну ни минуточки, но по его словам выходило, что он не слышал никаких звуков.

— Первый раз такое вижу! — причитал он, в ужасе воздевая руки. — Чтобы гости не могли спокойно почивать у себя в постелях! Чтобы какие-то негодяи кромсали мне на части славные, добротные валики! До чего же мы этак докатимся?

— До черных времен, — посулил Бродяга. — Но до поры до времени тебя, наверное, оставят в покое, как только ты от нас избавишься. А мы уезжаем немедленно. О завтраке не хлопочи: дай нам только промочить горло и перекусить не присаживаясь, остальное не твоя забота. Через несколько минут вещи будут собраны.

Господин Подсолнух побежал приглядеть за лошадками и распорядиться насчет «промочить горло» и «перекусить». Но не прошло и двух минут, как он возвратился, — судя по его лицу, в полном отчаянии. Пони исчезли! Ночью кто-то открыл все стойла, и теперь конюшни стояли пустые. Пропали не только пони Мерри Брендибэка; на дворе не осталось ни единой животины — свели всех лошадей, всех, какие были в стойлах!

Новость убила Фродо на месте. Это ли не курам на смех — пробираться в Ривенделл на своих двоих, надеясь уйти от конной погони! С таким же успехом можно было бы отправиться на Луну. Бродяга молчал; он вдумчиво глядел на хоббитов, словно прикидывал, хватит ли у них мужества и отваги для грядущих испытаний.

— Пони нас от Всадников не спасли бы, — произнес он наконец задумчиво, словно догадавшись, о чем печалится Фродо. — Но если мы пойдем тропами, о которых я говорил, получится не намного медленнее, чем верхом по Тракту. А сам я в любом случае собирался идти пешком. Единственное, что меня тревожит, — еда и вещи. Отсюда и до самого Ривенделла по пути ничего съестного не добудешь, так что полагаться приходится только на собственные припасы. А запастись едой мы должны как следует — нас могут заставить идти в обход, кружными путями. Сколько вы можете нести?

— Сколько потребуется, — упавшим голосом ответил Пиппин, храбрясь и чувствуя себя, как никогда, маленьким и слабым.

— Я могу нести за двоих, — хвастливо заявил Сэм.

— Неужели ничего нельзя сделать, господин Подсолнух? — взмолился Фродо. — Неужели в поселке не достать хотя бы парочки лошадок, ну, на худой конец, одной, вьючной? Вряд ли нам удастся взять тут пони внаем, но, может, кто-нибудь продаст?

Он отнюдь не был уверен, что у него хватит денег на такую покупку, и твердости своему голосу придать не смог.

— Сильно сомневаюсь, — сказал корчмарь, еще больше расстроившись. — Все верховые пони Бри стояли у меня в конюшне, но о них речи теперь нет. Что касается прочей скотинки — ну, лошадей там, вьючных пони, или не знаю, кого еще — в Бри ее не держат, а кто держит — не продаст. Но я сделаю все, что можно. Сейчас растолкаю Боба и пошлю по домам — пусть разведает.

— Да, пожалуй, послать стоит, — без особого воодушевления согласился Бродяга. — Пусть сходит. Хорошо бы раздобыть хоть одного пони, это верно… Но тогда прощай ранний выход! Ускользнуть потихоньку нам уже не удастся. С тем же успехом мы могли бы протрубить в рог и объявить на все Бри — уходим, дескать! Нет сомнений: это часть вражеского замысла.