«Властелин мира»

Кто и когда проложил дорогу через «римбу» – неизвестно.

Может быть, люди. Возможно, животные. Но протоптанная тропа не зарастает: ее день за днем обновляют кабаны, олени, тапиры, медведи, тигры и множество прочих, мелких и крупных, вплоть до носорога и слона, животных. Пользуются этими лесными дорогами и люди.

Каждая из таких троп походит даже не на ущелье, а скорее на туннель в сплошном зеленом массиве. Однако свет сюда пробивается, и этого достаточно для существования живого.

Мельчайшие промежутки между стволами по обе стороны троны заполнены растениями. Их листья, несмотря на разнообразие размеров и форм, имеют много общего: все они темно-зеленые, толстые, жесткие и блестящие, словно лакированные.

Красивы дороги в «римбе»! Однако эта красота неестественная, приторная, быстро приедающаяся.

Позавтракав какими-то кисловатыми, но довольно вкусными ягодами, Лымарь шел по тропе, безразличный к прелестям «римбы», готовый к ее опасностям. Встреча с кем бы то ни было сейчас его не привлекала, поэтому он, услышав далекий выстрел, спрятался в заросли.

Выстрел повторился, а затем глухо зарокотал мощный мотор.

– Танк? – прошептал Лымарь. – Или, быть может, самолет?.

Он высунул голову из убежища, чтобы взглянуть на дорогу, и почувствовал, как на его плечо легла холодная полоса. Перед глазами мелькнуло что-то коричнево-черное, извивающееся, длинное…

– Змея!!

Лымарь инстинктивно дернулся назад, попытался сбросить с себя пресмыкающееся…

Но это была не змея, а гигантская, сантиметров тридцати длиной и в палец толщиной, пиявка. Он тащил ее изо всех сил, а она, впившись в плечо, извивалась, сопротивлялась, – безобразная, сильная, хищная. Чтобы освободиться от нее, пришлось прибегнуть к помощи ножа.

Но это было лишь начало. Привлеченные запахом свежей крови, сюда ринулись неизвестно откуда уже более мелкие, со спичку, пиявки. Они набрасывались на Лымаря, присасывались мгновенно и оторвать их от тела было невозможно.

Охваченный страхом, радист бросился бежать. Он забыл даже о выстрелах.

Остановившись, чтобы перевести дыхание, Лымарь вновь услышал стрельбу и рокот моторов. Это уже напоминало настоящий бой: строчили пулеметы и автоматы, звякали минометы, а вот, нарастая, загрохотали мощные бомбовые удары… Ближе, ближе… И вдруг над лесной тропой с оглушительным свистом промчался реактивный самолет, рассыпая мелкие бомбы.

– Ф-фу!.. Вот тебе и джунгли!.. Вот тебе и романтика!.. – сердито фыркая, Лымарь поднялся с земли и вытер пистолет.

Настороженно озираясь, прислушиваясь к звукам, он пошел вперед. Теперь ему стало совершенно ясно, что нужно искать людей. Если реактивный самолет обстреливал эти джунгли, значит здесь освобожденная от оккупантов территория.

Глава X Каждый стремится к своей цели

Опасны и сложны обязанности разведчика на чужой территории. Здесь все привычки, понятия и принципы идут вверх тормашками: приходится любезно улыбаться тому, кого с удовольствием расстрелял бы собственными руками, поносить то, что является святыней, фиксировать события лучше, чем фотоаппарат, и реагировать на них с быстротой электронного прибора, быть выносливым, как верблюд, и спокойным, как арифмометр.

Петр Сергеевич Щеглов, инженер, считал себя совершенно неспособным к работе разведчика. Люди со стальными нервами, с исключительно острым умом, – нет, он не принадлежал к таковым.

И вот теперь обстоятельства вынудили его стать разведчиком, да еще в очень сложных условиях.

Но Щеглов напрасно недооценивал себя, – у него оказались незаурядные способности.

Харвуд посоветовал ему выдать себя за немца, чтобы таким образом войти в доверие к Вагнеру. Щеглов охотно согласился – он стал Петером Фогелем. Но дальнейшие планы Щеглова и Харвуда расходились. Каждый стремился к своей цели.

Выдержанным, почтительным, внимательным предстал перед профессором Вагнером его новый сосед Петер Фогель. Он засвидетельствовал почтение гениальному изобретателю интегратора и вышел, даже не взглянув на заваленный бумагами стол. Он больше не появлялся ни в тот, ни в последующие дни.

Вагнер постепенно исполнялся чувства неудовлетворенной мести, неизлитого гнева.

О, пусть лишь появится этот Фогель, – он ему покажет!.. Не впервые засылает Харвуд шпионов, но все они были глупы и клевали на первую попавшуюся; приманку. А этот – хитрый, лукавый… Вишь, не приходит, играет на нервах!

И старик не выдержал. Он вызвал своего соседа по внутреннему телефону, и когда Фогель пришел, сказал ему с ехидной улыбкой:

– Вы – шпион. Я это знаю. Так знайте же и вы: ничего выведать не удастся. Вот эти бумаги, – он небрежно смахнул со стола несколько испещренных формулами листков, – для дураков типа Харвуда. За то, что вы не надоедали мне, дарю их вам. А остальное – вот здесь! – он похлопал себя по выпуклому лбу. – И отсюда его не выцарапает никто и никогда!

Фогель-Щеглов почтительно склонил голову:

– Разрешите сесть, герр профессор?