Властелин моих кошмаров, или Невеста на обмен

Нет в нем ни нравственности, ни каких-то иных хороших качеств. Все, как на подбор, омерзительные!

– Я напишу Адаму, – дрогнувшим голосом заявила я, и бровь Кольта неприязненно дернулась. Словно я только что сказала, что планирую на него нажаловаться. – Уверена, наших средств хватит, чтобы приобрести для меня более приличное платье. В каком-то менее дорогом салоне.

– Мой воспитанник все до йоргена вложил в нелепую башню, что строится в центре Хитаны, – пренебрежительно отмахнулся Кольт, как от настырной плотоядной саранчи. – Он вам разве не сказал, что в данный момент не имеет карманных средств даже на утреннюю газету?

– Я напишу дяде в Аквелук. Он займет мне и…

– И вы ему, конечно, все отдадите. Когда-нибудь. Когда найдете себе новую работу, – закивал понимающе зеленоглазый гад. – А Регине вы, судя по растерянному виду, все вернули? Как непредусмотрительно, мисс Эштон… Наденьте платье. Будьте послушной девочкой.

Я обреченно прикрыла глаза и пошатнулась. Тошнота подступила к горлу. Хотелось позорно разреветься, но я сдерживалась, до боли кусая губы.

Боги… У Адама нет средств, а я на эмоциях вернула миссис Стерв все до последнего йоргена, включая выходное пособие. Как унизительно понимать, что последнее слово – за этим чудовищем!

– Вы много думаете, мисс Эштон, – проворчал Кольт. – Слишком много. Просто идите и наденьте вархов наряд. И хоть на мгновение выключите свою голову. Ваш бесконечный поток мыслей скоро и меня с ума сведет.

Шумно втянув воздух, я вытерла глаза и вернулась в примерочную. И с чего я вообще решила, что этот циничный мерзавец отнесется к моему выбору с уважением? Не жениха, так хотя бы платья? Что не попробует уколоть побольнее, унизить и превратить всю церемонию в вархов цирк? С того, что он вчера вечером вернул мне на запястье браслет, пообещав играть честно?

Я стянула сорочку и бросила на пол. Хочет бесплатное шоу – пускай получает. Вероятно, Кольт решил сэкономить на партэлях. Варх ему судья.

Трисольский шелк заскользил по разгоряченной коже, даря какое-то странное, неуловимое наслаждение. Прохлада разлилась по телу, словно я нырнула в источник с очень мягкой, благоухающей водой.

Слезы высохли, но задетая гордость еще болела. Я вышла из примерочной и, ловя полчища черной мошкары перед глазами, чуть не на ощупь побрела к Кольту. Пускай смотрит. Плевать.

От каждого движения ткань то сдувалась с кожи, то возвращалась на место. Игриво ласкала, разгоняя мурашки. Они уже усыпали весь затылок и теперь, перебегая с лопаток на позвоночник, пробирались к пояснице…

Ничего подобного со мной еще не случилось. Словно кто-то очень нежный и аккуратный покрывал невесомыми поцелуями тело. Это и смущало, и пугало. И волновало. Слишком сильно, настолько, что это становилось заметным, и…

– Вот теперь вы действительно получаете удовольствие. Верно, мисс Эштон? – Кольт хищно глядел в мои глаза. Слава Имире, не на тряпочку, которую платьем называть язык не поворачивался. – Нравится?

– Ни в коем случае, сир Кольт, – ответила севшим голосом и прикрылась ладонью. – Оно в высшей степени неприличное и…

– Меня мало волнуют приличия. Моя репутация давно испорчена, и это дарит определенный уровень внутренней свободы.

– А моя пока еще на месте. Впрочем, вашими стараниями, и она пойдет ко дну.

– Бросьте, Софи. Платье демонстрирует вас в максимально… эмм… выгодном свете, – усмехнулся гад. – Товар лицом, так сказать.

Я поморщилась. Снова закрались мысли об анжарских кобылках на ежегодной ярмарке к Аквелуке.

Товар не только лицом, но и телом…

– Вы не смотрите, мисс Эштон, – укорил меня Кольт и за плечи развернул к зеркалу.

Там стояла заплаканная, окутанная мерцающим облаком девушка. Пожалуй, слезы шли на пользу ее глазам: из-за влаги они сияли ярче. Ткань просвечивала не так сильно, как мне показалось вначале. Она давала лишь смутные намеки. Которых, впрочем, было достаточно всем, у кого имелась хоть капля воображения, способного дорисовать картинку.

Шелк дарил прохладу, спасая от жары в салоне, и будто бы даже мигрень притуплял. Обнимал меня уютно и крепко, как лучший друг, и не хотел отпускать. Стыдно признаться: я и сама бы с ним не рассталась, будь это домашнее платье для прогулок по вечернему саду в компании молодого мужа… Но не свадебное же?

– Зато так гости хотя бы поймут, что привлекло в вас Адама, – язвительно хмыкнул Кольт, исследуя зеленым взглядом мое отражение. – Помимо этой вашей болезненной «порядочности», разумеется…

Словно хворь неприличную помянул – так скривился!

– Неужто вам настолько сильно хочется испортить свадьбу собственному воспитаннику и опозорить его невесту, что вы готовы потратить целое состояние на клочок ткани? – мое изумление пересилило ужас от перспективы показаться в этом на людях.

– О, я уверен, Адам от нашей затеи придет в восторг. Как и от всех прочих.

– Сомневаюсь. Весь свет будет насмехаться над…

– Над платьем из трисольского шелка? Ценой в небольшой завод? – громко рассмеялся Кольт. – Вы плохо знаете свет, мисс Эштон. Услышав стоимость, все предпочтут не заметить, что платье прозрачное.