Властелин моих ночей

Один резкий толчок, и я вскрикиваю, впившись руками в сильные мужские плечи. То крик наслаждения, смешанного с болью в неравных пропорциях. Экстаза, какого-то животного кайфа в нем больше гораздо.

Глава 2

Просыпаюсь в холодном липком поту. Машинально протягиваю руку, чтобы дотронуться до мужского плеча. Но пальцы касаются пустого матраца рядом, и я со сдавленным стоном разочарования открываю глаза.

Это был только сон. Снова…

Каждую ночь, стоит провалиться в алчущее забытье, как в памяти возникают картины. И все они связаны с Ним. Мне снятся разные места, от шикарных ресторанов до грязных улочек. Кажется, я много где побывала. Но помню только Его лицо. Других людей в моих снах нет, либо лица их расплывчаты, как расплывшаяся от воды картинка.

Но Он – он более чем реален. Я знаю каждую черточку его лица, запах, помню каждую мышцу восхитительного тела на ощупь. Помню, сколько удовольствия оно может подарить.

Я вижу его каждую ночь. Сны с его участием преследуют меня как туча пчел, и жалят они в самое сердце. Я не знаю, кто он и почему появляется в моих снах. Но жду встреч с ним и боюсь их одновременно. Чаще всего вижу самую первую нашу ночь, когда он был еще в маске. После он спал со мной, не скрывая лица.

У него темные жесткие волосы, высокий лоб, чувственные губы и аристократичный, с тонкой горбинкой нос. Его тело сильно, поджаро и загорело. Он похож на статую из меди, и только глаза отливают холодной сталью.

Эти глаза, которые преследуют меня, кажется, всюду…

– Ненавижу! – вскрикиваю и резво сажусь в постели.

Голова немного кружится от стоящей в помещении жары. Даже мощные кондиционеры не справляются с ней. Возможно, именно поэтому ночь превращается в испытание. И тело мое наутро ноет от неудовлетворенного желания и разочарования.

Невидящим взглядом осматриваю комнату: все те же гладкие белые стены, та же узкая кровать в центре. За окнами – красивый морской пейзаж, но это только бутафория. Вмонтированная в потолок люстра светит едко-белым. Даже пол настолько светлый, что на нем заметна малейшая грязь. И белье на мне белое. И графин с водой на тумбочке – тоже.

Меня тошнит от белого!

– Доброе утро, девочки! – вещает установленный над дверью динамик. Щелкает запор. – Пора на водные процедуры.

Сунув ноги в мягкие раздражающе белые тапочки, выхожу в коридор. Иду привычным маршрутом до помывочной, так же привычно кивая другим девушкам и женщинам, покидающим свои комнаты. Хотя разве это комнаты? Скорее, больничные палаты и тюремные камеры одновременно. В этих помещениях нет наших личных вещей, ничего нашего. И нас самих – тоже нет. Не должно быть.

Мы – побочный эффект процветающего мира. Генетическая рулетка раскрутилась с огромной скоростью и в день нашего рождения остановилась на отметке зеро. Хотя нет, подобные мне – даже не ноли, мы полное ничтожество, до которого никому нет дела.

Впрочем, не всем. Кто-то же поместил нас в это заведение. Здесь нас кормят, лечат от болезней, которые сами же и выдумывают, прекрасно зная, что сделать из нас таких, как все, не получится при всем желании. Мы иные, те, кто не должен появляться на свет и тем более выживать.

– Здравствуй, сто седьмая, – приветливо кивает мне соседка по камере-палате. Идет рядом.

Бедняжка, она одна из тех, кому не повезло больше остальных. У нее открылся третий глаз, совсем как у древней богини. Вот только эту девушку не почитают и не поклоняются ей. Ее тоже поместил сюда кто-то обеспеченный, ведь «Лазурит» – один из лучших санаториев для таких, как мы. Здесь о нас заботятся, держат в идеальных условиях.

Но это вряд ли можно считать альтернативой счастливой жизни.

– Привет, сто шестая, – киваю ей. – Дивная сегодня погода за окнами. У меня пляж. А у тебя?

– О, я сегодня проснулась в эвкалиптовом лесу, – улыбается она, демонстрируя задорные ямочки на щечках.

Нас учат принимать себя такими, какие мы есть. Любить себя.

Но как это сделать, если остальные нас ненавидят? Даже обслуживающий персонал «Лазурита». Нам улыбаются в лицо, а за спинами морщатся и проклинают. Не все. Но большинство. Мы для них скот, за которым надо ухаживать. С нами ласковы и любезны, порой до розовой икоты.

И все же от персонала, особенно от медиков, исходит физически ощутимая волна презрения. Нас не хотят видеть. О нас хотели бы забыть.

Мне легче. У меня всего лишь фиолетовые волосы и удлиненные уши, как у эльфа. Девочки говорят, что я красива. Но только красота эта не принесла мне счастья. Что толку от хорошенькой внешности, если яд у меня в крови? Температура моего тела выше, чем у других людей. Нормальных, рожденных без побочных эффектов.

Сполоснувшись под волновым душем, двигаем к столовой. Кормят нас тут как на убой. Кроме разнообразных каш, пудингов и запеканок, подают горы пирожных – таких ярких, что режет глаза. На фоне белоснежного помещения гора ярко-красных пончиков кажется сгустком запекшейся крови.

Тошнота подкатывает к горлу, и я отворачиваюсь от лакомств.