Властелин наслаждений

Годрик внезапно развернулся, и его пальцы сомкнулись на горле товарища.

– Ты будешь обращаться с ней как подобает ее титулу. Она должна стать моей женой.

Байрон стоял не шевелясь, и в конце концов Годрик отпустил его.

– У тебя будет больше прав, если ты лишишь ее девственности…

– Знаю. Но я хочу ее завоевать. Здоровяк потер горло волосатой ручищей.

– Для завоевания не осталось времени. Муж леди может объявиться уже сегодня вечером, и тогда все, что мы спланировали, окажется напрасным.

Некоторое время Годрик молча постукивал пальцами по рукояти меча. Это было не самое лучшее решение, но…

– Ты прав, старина.

– Пора покончить с этим. Она не заслуживает твоей жалости. – Байрон хлопнул Годрика по плечу. – Король Эдуард будет рад узнать, что ты умеешь обращаться со сбившейся с пути женщиной. Кроме того, ты можешь обойтись с ней мягко. Тебе известно много способов облегчить боль женщины в первый раз.

Взвешивая слова своего друга, Годрик не спеша поглаживал подбородок.

– Пожалуй, именно так мне и следует поступить.

– Похищение прошло, как и планировалось?

– Даже легче, чем можно было ожидать. Жаль, что мужа там не было: я бы не прочь сразиться с ним.

Вдруг став серьезным, Байрон положил руку на эфес меча.

– Тебе следовало убить мужа Мейрионы, взять ее, и дело было бы сделано.

Годрик раздраженно отмахнулся:

– Разве мало крови пролито на пути в Англию?

– Одной смертью меньше, одной больше – какая разница?

Вглядываясь в чашу, Годрик следил за белками, резво скачущими по деревьям. Воспоминания о многих битвах всплыли в его памяти.

– Невозможно убить всех врагов. Я поклялся, что, когда мы выберемся из этого ада, я буду жить в мире и у меня будет уютный дом. Мне не удастся этого достичь, если я убью человека, который дорог ей.

– Но ты также не найдешь спокойствия, пока ее муж жив.

Неподалеку среди деревьев в раннем утреннем свете заблестели волосы Мейрионы: она приближалась легким неторопливым шагом, и каждое движение подчеркивало плавную линию ее бедер. Годрик почувствовал жар в паху. Байрон прав: как только они доберутся до замка Монтгомери, он тотчас поведет ее в свою спальню.

Пнув ногой листья, Байрон уставился в землю.

– Кстати, о мире. Есть кое-что, о чем тебе следует знать.

Годрик обернулся, с неохотой отрывая взгляд от покачивающихся бедер Мейрионы – это зрелище его буквально загипнотизировало.

– В чем дело?

– Это касается Оуэна. Годрик сжал кулаки.

– Вы опять поссорились?

– Нет, но я не хочу говорить при леди.

– Она еще далеко. Выкладывай. Байрон почесал пышные рыжие усы.

– Во время рейда он совсем обезумел: поймал деревенскую девчонку и…

Годрик скрипнул зубами.

– Он убил ее?

– Нет, мы успели оттащить этого дурня. Девчонка вопила как резаная, а он весь был в крови, не знаю чьей – его или ее. Она убежала, прежде чем мы смогли остановить ее.

На щеках Годрика заходили желваки: он чувствовал, как ярость поднимается к горлу.

– Я же приказал никого не трогать. Ладно, я сам с ним разберусь.

Отступив назад, Байрон чуть не упал, споткнувшись о корень дерева.

– Помни, что он еще юноша, который хочет казаться мужчиной.

– Достаточно взрослый, чтобы выполнять приказы.

– Ты ведь не собираешься его убить? Он хороший воин.

– Никто в моем отряде не имеет права нарушить приказ. Никто. – Не прибавив ни слова, Годрик направился к сидевшим неподалеку солдатам.

Оуэн сидел на бревне, доедая ломоть хлеба.

– Подойди.

Долговязый молодой человек вздрогнул, словно его застигли в тот момент, когда он засунул палец в пирог с черной смородиной. Обернувшись, он бросил на Байрона злобный взгляд.

– Обязательно было говорить ему? – проскулил он.

– Он твой господин и мой. Если бы я не сказал, а он бы узнал…

– То тоже был бы наказан, – закончил Годрик, многозначительно глядя на Байрона.

Оуэн сплюнул.

– Ты трус, Байрон.

Заметив Мейриону, Годрик кивнул Байрону:

– Проследи, чтобы она ничего не увидела, и, ради Бога, не рассказывай, что Оуэн натворил в деревне.

Годрик не сомневался, что Медведь не позволит Мейрионе увидеть, как он будет разбираться с Оуэном, сделав два быстрых шага, он схватил парня за горло.

Оуэн захрипел и вцепился в руку Годрика.

– Это была всего лишь деревенская девчонка.

– Вам было приказано не причинять вреда людям – моим людям. – Гнев жаркой волной струился по его жилам.

Лицо Оуэна стало мертвенно-бледным.

– Но ведь они тебе еще не принадлежат. Годрик слегка тряханул парня.

– А я говорю, она моя крестьянка!

– Ты берешь женщину, и я беру женщину, в чем разница? – Оуэн скривился в глумливой ухмылке.

– Долг рыцаря – защищать тех, кто слабее.

Пальцы Монтгомери начали сжиматься, и Оуэн дернулся, но Годрик уже овладел собой и ослабил хватку. Швырнув молодого человека на землю, он обернулся к своим людям.

– Николас, держи его. Гарет, принеси хлыст.

Дерзость на лице Оуэна сменил страх, его глаза округлились, обнажив желтоватые белки. Когда Годрик начал разматывать кнут из бычьей кожи, его затрясло.

– Считай, что тебе повезло. Если бы ты плюнул в меня, пороть было бы уже некого.