Властелин одной квартиры

– Привет, мам! – говорит она в трубку таким голосом, будто ничего не происходит. – Да, уже дома. Кушать собираемся. Улетаю послезавтра.

«Послезавтра»?! С каких пор в этом доме меня просто ставят перед фактом в самый последний момент? Никакого уважения!

Я демонстративно скидываю с края стола магазинный чек и мелочь. Медяки со звоном разлетаются по полу. Я гордо удаляюсь.

– Конечно, он недоволен, – жалуется она маме. – Вон деньгами швыряется. Да не в том смысле, что тратит! В буквальном, мам! Так ты сможешь к нему приезжать?..

Я сижу в темной комнате, пялюсь в окно и вполуха слушаю, как решается моя судьба. По улице идет ребенок: плащ с капюшоном, резиновые сапоги, рюкзак. Не понять, мальчик или девочка.

Ребенок замечает меня и останавливается посреди дороги, улыбаясь и что-то выкрикивая. Я слегка напрягаю слух и, расслышав, оскорбленно отскакиваю от стекла.

«Кис-кис-кис»?! Чистокровный, породистый, с высочайшим ай-кью – и я должен отзываться на простолюдинское «кис-кис-кис»?! Мир определенно сошел с рельс и катится пес знает куда.

Вспыхивает свет: она закончила трепаться и пришла в комнату с тарелкой, наполненной рыбой и салатом. Собралась поесть перед телевизором, ага. Держи кота шире. Если час назад мне и было немного совестно за учиненный беспорядок, то теперь я понимаю: сама карма действовала через меня, чтобы показать этой бездушной женщине, что нельзя так обращаться с любимым питомцем.

Сейчас, при свете люстры, бардак и вправду выглядит знатным. Маша округляет глаза и невольно опускает руки. Набирает в легкие воздуха, чтобы заорать на меня, и не замечает, как накренилась тарелка: кусочки жирного филе соскальзывают прямо на ковер, и я молниеносно кидаюсь на добычу.

Первый кусок я успеваю проглотить в тишине, а затем она приходит в себя и начинает кричать. Изрыгая оскорбления, она хватает меня за шкирку и немного трясет, но я не выпускаю рыбу из зубов, лишь злорадно кошу глазом. А нечего бросать кота на три дня!..

Час спустя мы сидим в убранной комнате. От ковра пахнет хлоркой, но я еще улавливаю рыбные нотки там, где рыбный жир успел впитаться в густой ворс. Отныне это мое любимое место в квартире.

Маша дуется, но меньше: выпустила пар, занимаясь уборкой.

Я тоже дуюсь, правда, просто для проформы: мама согласилась приезжать, а это значит, что никакой оскорбительной переноски, чужих людей, незнакомых порядков. Все-таки по натуре я домосед и стремлюсь к размеренной жизни.

Я занимаю выгодную позицию под портретом. В зеркале вижу, как красиво на моей шерсти играет свет: сиреневые отблески со стороны телевизора и желтые от уличного фонаря. Ракурс, что надо!

Но Маша не реагирует. Хрустит себе огурцом и делает вид, что увлечена сериалом. Неужели ее обида так глубока?

Я, словно разведчик на минном поле, медленно приближаюсь к ней. Вроде не злится. Но надо восстановить мир окончательно. Не гоже ложиться спать в ссоре. Я перебираюсь к Маше на колени и сажусь так, чтобы закрыть головой экран. Она вытягивает шею, пытаясь смотреть поверх меня, но я меняю позу и снова загораживаю телевизор. Так повторяется несколько раз, мы будто танцуем. После недолгого сопротивления она сдается, опускает на меня глаза и устало говорит: «Чего тебе?»

Это мой звездный час. Я медленно мигаю и делаю коронный ясный взгляд. Маша размякает, тает и успокаивается. Как и любая на ее месте.

Но мне не нужна любая, мне достаточно одной только Маши. Моей Маши, консерваторши, ворчуньи, лучшей во вселенной хозяйки для такого аристократа, любимца женщин и баловня судьбы, как я. Мы – два сапога пара, и когда мы вместе, все в мире становится на свои места.

Соседи сверху прокатывают шарик, и я заполняю комнату благостным мурчанием.

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии Simplified Pixabay License.