Властелин Огненных Земель

— Тут уж или мы, или они. Бельмарк — очень маленькая и бедная страна, Джерард. Мы не в состоянии выращивать достаточно продуктов, чтобы прокормить наши семьи, а наш рыболовный флот много недель в году заперт в портах непогодой. Нам приходится зарабатывать на хлеб торговлей, и самый прибыльный товар — это рабы. Ты думаешь, в мире нет работорговцев из Шивиаля? Уверяю тебя, еще как есть! Верно, у себя в Шивиале вы не торгуете людьми открыто и не накладываете на них заклятий, превращающих их во фраллей, — тоже открыто. Но ведь у вас есть крестьяне, прикрепленные к земле, верно? Если у тебя хватает денег и хочется всегда готового на все партнера для постельных утех, кое-какие ордена заклинаний в Грендоне запросто продадут тебе хорошенькую девку-фралля, так ведь? Этих пленных будут хорошо кормить, высоко ценить, и им никогда больше не придется печалиться о чем-то. Бывает судьба и страшнее. — Как бы подчеркивая свои слова, он положил руку на сжимавшие планшир пальцы Джерарда. Лапа кормчего была вдвое больше руки Джерарда. — Знаешь, почему я так хорошо говорю по-шивиальски?

— Насколько я понял, ваша мать была рабыней?

— Ага, ты сообразителен, Джерард. Тебе известно, как мы, бельцы, выбираем себе королей?

— Нет. — Разве это важно? Джерард даже не пытался высвободить руку — он боялся, что тот сожмет сильнее и превратит кисть в кашу. За последние три дня он слишком ослаб, чтобы пытаться помериться сообразительностью с этим речистым чудовищем. Он даже боялся встречаться взглядом с этими нечеловечески яркими зелеными глазами. К тому же в результате прошлой стычки с этим здоровяком он до сих пор не мог стоять прямо, и его продолжала мучить тошнота. Он ощущал себя ужасно беззащитным.

— Вам, шивиальцам, достаточно взять первого королевского отпрыска мужского рода. Мы, бельцы, настаиваем на том, что он должен быть не только сюнеборен, но и сюневюрфе. Первое означает, что он должен происходить из королевского рода — у нас их несколько, не один. Но он должен быть и сюневюрфе — достоин стать королем.

— А как это определяется? По месячным итогам гражданской войны?

— Это решается витанами, а иногда — личным поединком.

— Ваша семья, насколько я понимаю, тоже королевского рода?

Танист сжал руку Джерарда.

— Я Каттеринг! Мы, Каттеринги, самый королевский из всех королевских родов, ибо ведем свой род от Каттера, первооткрывателя и первого короля Бельмарка. Мы дали Бельмарку больше королей, чем любая другая семья. Плохо то время, когда в Бельмарке правит не Каттеринг.

— Как сейчас, я правильно понял?

Эйлед улыбнулся. Он убрал руку и похлопал Джерарда по плечу — так похлопывают, успокаивая, коня.

— Умница! Ты смотришь в корень проблемы. Мой отец погиб в Жевильийскую войну, когда все сыновья его были слишком юны. Витенагемут избрал Толинга; сейчас же на троне Нюрпинг, что еще хуже. Чтобы отстоять мою мужскую честь и честь моих праотцов, я должен снова завоевать трон для Каттерингов. Ты мне поможешь в этом. Так ты уплатишь вергильд за бедолагу Вейрферхфа.

— Вы сошли с ума! Я же нищий клерк! Как могу я помочь?

— Ты чего-нибудь придумаешь. Я помогу тебе сосредоточиться. — Без малейшего видимого усилия капитан поднял Джерарда за шиворот и уронил за борт.

Мир превратился в зеленый кошмар и ледяной холод. Джерард отчаянно бился, пуская пузыри. За мгновение до того, как он готов был захлебнуться, в глаза ударил дневной свет, и он стукнулся лицом об обшивку — вода отхлынула вниз, оставив его висеть вниз головой. Он успел глотнуть воздуха и тут же снова погрузился в бездонный океан. Завихрения воды швыряли его как куклу. Стальная лента, сжимавшая его лодыжку, была, судя по всему, пальцами Эйледа.

Еще через четыре волны его вытащили обратно на борт — наполовину, ибо его оставили висеть тряпкой на планшире, выплевывая воду и кровь. Его нос наверняка не восстановит былую форму, да и остальная часть лица, казалось, сплошь была покрыта занозами и ссадинами. Он до крови ободрал об обшивку руки и локти.

Танист с силой нажал ему на спину, помогая отхаркивать воду.

— Я могу продолжать в том же духе всю дорогу до дома Джерард из Уэйгарта. А ты?

— Мой отец владеет землей, — пробормотал Джерард, — но всего двумя десятинами, да еще долей в водяной мельнице.

— Джерард, Джерард! Ты остановился в лучшей комнате гостиницы. На тебе одежда джентльмена — вернее, была одежда джентльмена, ибо такой она больше никому не нужна. Тебя учили владеть шпагой. Твои руки мягки как масло, а кожа бела как сливки. Твоя кожаная сумка полна свитков со странными письменами и рисунками, которые могут быть очень могущественными заклинаниями. Большинство на твоем месте распинались бы, как они богаты, а не как бедны. Подумай лучше, Джерард!