Властелин Окси-мира

Честно говоря, Д.Д. меня обидел. Впредь я решил держаться с ним сухо и официально. Однако, ещё не кончив первую книгу, я понял, что Д.Д. говорил со мной удивительно мягко. Та невероятная, прямо-таки восхитительная чепуха, которую я нёс, несомненно заслуживала большего.

Конечно, я знал, что в организме человека происходит превращение химической энергии питательных веществ в механическую энергию движения. Но я не подумал о к.п.д. – коэффициенте полезного действия.

При всяком превращении энергии, при переходе её из одной формы в другую неизбежны потери. Человеческий организм – двигатель не очень совершенный, его коэффициент полезного действия 18—25 процентов. Остальная же часть энергии превращается в тепло. Это тепло всё время «подогревает» человека изнутри.

Чем тяжелее выполняемая человеком работа, тем больше энергии расходует «двигатель». А следовательно, и тепла при этом выделяется больше. В состоянии полного покоя, когда двигатель человека находится как бы на холостом ходу, он вырабатывает 80 килокалорий в час. При интенсивной же работе «производство» тепла достигает 400 и даже 500 килокалорий. Казалось бы, это должно как-то отразиться на температуре тела. Однако и во время сна, и при самой тяжёлой работе температура тела остается почти постоянной – 36—37 градусов…

Мало того. При современных средствах сообщения человек в течение нескольких часов может испытать зной африканской пустыни и лютый мороз Антарктики. Казалось бы… Но температура его тела неизменна – всё те же 36—37 градусов.

Действует автоматическая система, которую учёные по старинке называют «механизмом», – механизм терморегуляции. Этот автомат всё время следит за внешней средой и в зависимости от её температуры уменьшает или увеличивает отдачу тепла в атмосферу.

Обычно никаких затруднений не возникает. Окружающий воздух чаще всего имеет температуру ниже 36 градусов. Поэтому он нагревается телом, а само тело охлаждается. Меняя подачу крови к поверхностным слоям кожи, автомат регулирует величину охлаждения.

Когда воздух нагрет до 37 градусов, положение усложняется. Воздух теряет способность отнимать у тела тепло. Если же температура воздуха ещё повысится, он будет уже не охлаждать, а нагревать человека.

И всё-таки люди живут и работают в тропиках при температуре 50—55 градусов. Выручает пот. Неприятный, липкий пот, который заливает глаза, мешает видеть. Вытирая пот со лба, мало кто задумывается, какую поистине неоценимую услугу оказывают человеку его солёные капли. По всей поверхности тела и в лёгких идёт непрерывное испарение пота. Испарение, на которое расходуется избыточное тепло. И чем выше температура, чем скорее движется воздух, тем быстрее идёт процесс испарения.

Но при одном условии: если окружающий воздух сухой. Если же он содержит много влаги, испарение замедляется, а при стопроцентной влажности прекращается совсем. В горящей шахте, где воздух нагрет выше 37 градусов и до предела насыщен парами воды, все пути охлаждения отрезаны.

Между тем человеческий двигатель продолжает вырабатывать тепло: каждый час 400 больших калорий. Этого достаточно, чтобы довести температуру тела до 45 градусов. Такую температуру организм, конечно, вынести не может. Меняется ход реакций, сложнейшие процессы, от которых зависит жизнь, уходят в сторону. Через 10—15 минут возникает сильная головная боль, головокружение, судороги. Человеку грозит тепловой удар и смерть.

Поэтому защищаться от плюс 40 градусов неизмеримо сложнее, чем от минус 40. В борьбе с холодом тепло, вырабатываемое организмом, становится союзником человека. Надевая костюм, свитер, тулуп, мы, в сущности, преследуем одну цель – удержать собственное тепло, помочь телу уменьшить теплоотдачу. И если бы в распоряжении человека был материал, вообще не проводящий тепла, человек в таком костюме спокойно выдержал бы холод космического пространства.

В борьбе с высокой температурой тепло, которое выделяет двигатель человека, становится врагом. «Идеальный» материал, конечно, не впустил бы в костюм наружное тепло. Но внутреннее тепло он тоже не выпустил бы. И человек погиб бы даже при комнатной температуре.

Я не люблю вспоминать первый вариант холодильного костюма («душегубку», как сказал Д.Д.) и разговор с Данил Даниловичем тоже. Единственное, что меня утешает: не я один «опростоволосился». Мне удалось отыскать книгу, откуда я взял злополучную идею с водой.

В интересной повести Г. Гуревича «Подземная непогода» сделана та же ошибка: «В забое рабочие ходили в несгораемых асбестовых костюмах, похожих на водолазные. В них было неудобно работать, передвигаться трудно, потому что приходилось таскать на спине ранец с холодильником, аварийный запас кислорода и термос с холодной водой, чтобы напиться, не снимая шлема, даже обрызгать себя при желании. Но при всех ухищрениях температура в костюме была не ниже пятидесяти градусов».