Властелин островов

– Ну, раз случайность то пошли за мной. Узнаю, за кого ты там просишь. – Я хмыкнул. – Только в кабинет пошли, без спальни в этот раз перебьешься.

Девица осторожно кивнула.

– Надеюсь, ничего романтичного я тебе не обломал? – Часовой снова развеселился, хоть я не был уверен, что он знал значение здешнего аналога слова романтика.

А вот девушка знала. Я опять хмыкнул, на этот раз мысленно, она явно знала.

Кабинет у сэра де Келлидона был обставлен весьма шикарно для данного уровня общественного развития. Вплоть до того что имел последний шик моды здешних управленцев: лакированный тумбовый письменный стол, с мраморным бюро и серебряной чернильницей на нем, за который я и присел. В столе находился и поддерживался запас бумаги и пергамента, включая исписанные. Рыцарь оказался тайным поэт, причем большинство его стихов было посвящено жене что было вообще чудом. Это просто невероятно, супруге стихи писать с пригоршней общих детей, проблемами быта и нервной работы поэта. Семья по обнаружению сих опусов получила еще один кусочек моих тайных симпатий к имеющимся. Совсем не за поэзию, а за любовь к друг другу.

– Ну, рассказывай… – вздохнул я.

– Ваша Светлость! Зачем такая жестокость! – Девушка хотела продолжить, но я остановил ее жестом.

Судя по некоторым нюансам, включились заготовки разговора. Вмешательство старухи уже выглядело маловероятным. Это только такому большому ребенку как эта девушка может прийти в голову, что молодой орк наваливший под сотню трупов не дожив сам до семнадцати лет, будет перед кем–то оправдываться. Даже если эта кто-то прелестная девушка. Тут даже оптимист решил бы что изнасилует и отрежет голову в наказание вместо оправданий.

– Давай, малышка, договоримся так. Я не расслышал твоих последних слов, а ты мне их не будешь повторять. Я, конечно, испытываю к тебе некоторую долю симпатий, но это не значит, что позволю какой либо женщине лезть в мужские дела. Даже если эта женщина моя жена. А ты ею не являешься. И будь так любезна повежливее. Мы с тобой не за общим столом при свечах вино пьем, а серьезные вопросы собрались обсуждать. Поэтому не забывай, кто я такой и кем являюсь, коли что–то у меня просишь. Я понятно выражаюсь?

– Простите господин, я позволила себе лишнее. – Между прочим, мои слова, вошедшие уже в местный лексикон. Становлюсь классиком.

Девушку проняло, но виноватой она себя не чувствовала, пусть даже глаза и опустила. Страха тоже не было видно. А между тем его стоило бы иметь, коли бы она понимала, чем разговор может закончиться, если я в ней как в человеке разочаруюсь. Как и в своем даре психолога. Отомщу в ее лице всем двуличным стервам, нет им никакого прощенья!

– Я волновалась… Сильно…. Поэтому сказала глупость.

Ну, прямо только и осталось уронить скупую мужскую слезу. Так глядишь, и к мыслям о старушке наставнице придется вернуться. Кончится это для нее впрочем, печально, не время еще для игр. Не так уж мне старая и полезна пока. Впрочем:

– Давай ближе к делу, Олвен! Что надо? За кого ты там просить собралась?

– Арестовали семью моей подруги, господин! Но они ни в чем не виноваты! – Затараторила девушка пытаясь объяснить мне ситуацию до того как я рассержусь. Рожа видимо становилось хмурой очень и очень быстро. Впрочем, игры тутбыло больше чем реальной злобы. Не требовалось много умственных усилий, чтобы угадать ход будущего разговора. Тем ни менее то, что она не соврала, было отрадно. Большой плюс девушке.

– Замолчи на секунду, будь так любезна! – Грубиян, но что поделать. Такой уж я уродился.

Но смачно высморкаться, и вытереть сопли о соседнюю скатерть было бы сильно излишним, данный прием нужно было приберечь для более интеллигентной собеседницы. На Олвен не подействует, девушка почти от сохи и не такое видела, в то время как подобных просительниц скоро можно будет отгонять плетями.

– Коли их арестовали, значит было за что. И я,только я буду решать, виноваты они в чем то или нет. Если проще, всех кого вчера привезли в замок, взяли по моему приказу. Для которого, поверь на слово, были все основания. Что же до того что брали семьями, то это для их безопасности, – тут я соврал конечно но не так уж и сильно, никакой резни детей на глазах родителей и прочего грязного шантажа творить я не собирался.

На мне и так уже было много грехов. Пора бы и озаботится, чтобы осталось хоть что нибудь человеческое.

– Поэтому им ничего не угрожает. А что в тюрьме сутки другие посидят, то ничего страшного. Глупее она еще никого не сделала.

Тут не вовремя вылезли воспоминания о недавних хозяевах крепости.

– Вон, супруги де Келлидон сидят в камере и счастливы. Воркуют как голубки. Стишата друг другу пишут. Даже жалко лишать их такого счастья. В будущем.

Олвен, несмотря на серьезность ситуации, сумела оценить юмор. Губы на секунду дрогнули, в попытке сложиться в улыбку, потом она справилась с собой:

– Не скажете мне за что, Ваша Светлость?