Властелин островов

– Отрадно слышать такие слова, отрадно. А теперь, нам бы хотелось услышать еще более отрадные, касательно небезызвестного тебе эльфа Эвниссиэна аэп как там его и всех твоих дел с ним. Как и с его предшественниками впрочем, тоже. Про твое настоящее имя расскажи, имена твоих родителей не забудь и под сенью крыла какого Дома тебя угораздило народиться. В общем, с самого начала начинай. Можешь приступать.

Ну а теперь было самое время проинструктировать палача:

– А ты Бьярни, тем временем подкинь уголька к инструментам. Меня терзают смутные сомнения, что этот человек будет совсем не так честен и правдив как хочет казаться. Слуги эльфов они такие, любят всех вокруг за дураков держать, гордясь, что дерьмо за хозяевами выносят…

***

Вышел из пыточной я уже утром. Уставший Гальфдан тащил вслед за мной здоровенную пачку исписанных листов с мемуарами клиента. Пытать его почти не пришлось. После того как исповедь набрала обороты Моргана даже сняли со станка, оказали медпомощь накормили и напоили. Хаген, несмотря НАТО что сутки провел без сна, был полон энергии. Его как и меня охватил азарт охоты.

– Все понял, из того что там произошло?

– Как ты его! Я и не думал, что все будет настолько просто!

– Ничего–то ты не понял, оказывается. – Хаген насторожился. – Все там было далеко не просто. Надеюсь, что ума хватило понять, начни ты его сразу пытать о его делах, то такой пачки в руках у Гальфдана и близко не увидел? Наверняка получил бы ответы на вопросы, но только на те, которые ума хватило задать. А ума на это не хватило бы ни у тебя, ни у меня. Про эльфийскую сеточку на островах ничего мы толком не знаем. Почему я вам и говорю, чтобы пытать, много ума не надо.

– А что мы с ним делали, в задницу целовали что ли? – Полный энтузиазма Хаген был воинственно настроен.

– Вселяли в его душу страх и безнадежность, братишка. Не более того. Не нравится мне это, но пытать врагов и тебе и мне придется еще не раз. В этой связи запомни на всю жизнь, ломать при допросе ты должен не тело, ломать ты должен дух. А дух можно сломать очень разными способами. И пытка часто не самый лучший способ. Без нее, конечно, будет не обойтись, но чем меньше физическое воздействие, тем лучше. Оно очень хорошо, когда нужно получить ответ на конкретный вопрос, уточнить уже тебе известные сведения от не желающей тебе отвечать личности, ну или сбить жертву с толку да нагнать на нее страху. Как это ты совсем недавно мог наблюдать. Сведения, выдавленные одними пытками почти всегда очень ненадежны.

– А зачем тогда всю ночь его расспрашивали?

– А где ты видел ночью пытки? Как его поил молоком, ты причинял невыносимые муки?

– На дыбе о том, как получше соврать плохо думается. Сказки какие–то ты Край рассказываешь.

– Не могу заставить тебя считать иначе, если у тебя вместо головы горшок с протухшей кашей. – Рассвирепел я.– Дыба помогает ответам на вопросы. Если у тебя нет мозгов и предварительной информации чтобы задать правильный вопрос, то ты хоть разделай на части несчастного неудачника, ничем тебе дыба не поможет. Будешь задавать полные воды вопросы, получишь в уши огромное количество мусора, в котором сам же запутаешься. Под пытками жертва рассказывает, не то о чем его спрашивают, а то, что, по его мнению, допрашивающий хочет услышать, чтобы прекратить боль. Если пошевелишь мозгами, поймешь, в чем разница.

Хаген от такой речи здорово загрузился. Меня это очень порадовало.

Тупорылых мясников вокруг было с избытком, мне же были профи по работе с людьми. Люди, умеющие в адресную работу и способные добыть информацию о преступлении до того как оно произойдет, а не способные на одну только лепку дел и работу по площадям Ягодо–Ежовско–Бериевские «профессионалы» с их заполнением квот спущенных сверху планов по разоблачению шпионов и врагов народа.

Впрочем, Лаврентий Палыч был довольно неглупым человеком, отчего собственно его страсть к несовершеннолетним и прочие не афишируемые привычки при жизни «Хозяина» сходили ему с рук, так что предпринял определенные шаги для изживания таких традиций. Кое–кого из особо упорных профи даже шлепнули. Правда, в основном за близость к не оправдавшему доверия предшественнику. Нарушения социальной законности тут были интересны только для проведения ликвидаций хоть как-то в рамках правового поля. Да и постреляли таких специалистов гораздо меньшее число, чем можно понять со слов апологетов товарища Берии в костюме–тройке от личного портного, товарища Сталина в маршальском мундире и товарища Зюганова в итальянском пиджаке за пару тысяч баксов. Например «лучший друг» генерала армии А.В.Горбатова по 1937 году ушел на пенсию в звании полковника КГБ и неплохо себя там чувствовал. Пока злопамятный Горбатов его не нашел.