Властелин пустоты

Донесения по цепочке поступали ежеминутно, и лично Парис переводил их на человеческий язык. Умнейший нервно ходил из угла в угол, принимался петушино кричать, когда новости запаздывали. Свою знаменитую шляпу он давно швырнул через всю комнату, она спланировала под заваленный картами стол, там и осталась. Леона старик не замечал вовсе.

С самого начала пошли сбои. Два «летающих крыла» старой постройки не смогли развести пары из-за неисправности котлов. Потом неожиданно пропала связь на линии Астил — зона «Мишень»; оказалось, что одного из шептунов на эстафете сразил вульгарный сердечный приступ, так что пришлось срочно задействовать резервный искровой передатчик и переключаться на связь через штаб. Планшетист сломал голову, пытаясь сложить в сколько-нибудь разумную картину противоречащие друг другу сведения о текущем местоположении заурядов-Б. Наконец, из пограничья пришло паническое донесение о мятеже в одной из отвлекающих рот — солдаты отказались воевать на пустоши.

Умнейший не реагировал, лишь кривил изредка губы. То ли он считал подобное допустимым и естественным, то ли не верил в то, что можно еще успеть что-либо исправить. Иногда, выслушав очередное донесение, он произносил: «Так», — и только. Иногда просто кивал в знак того, что услышал и понял. Он казался посторонним лицом — удачливым зрителем, занявшим лучшее место, и ход операции был у него, как на ладони.

Первыми заговорили пушки, скрытно размещенные вдоль пограничья. Их было немного — всего четыре-пять десятков некрупных орудий на линии длиной в несколько переходов. Стреляли даже зенитки. Стреляло все, что могло забросить снаряд как можно дальше на пустошь. Эксперт Фрон предложил не возиться с семенами — все равно места рассеяния будут скоро и добротно обработаны десинторами заурядов. Каждый снаряд-контейнер заключал в себе начинку из обыкновенных фекалий, драконьих и человеческих, — почти идеальный и уже засеянный субстрат для развития бактериальной жизни, смертельный яд для пустоши… Одни снаряды лопались на грунте, разбрызгивая содержимое. Другие, улучшенной конструкции, теряли в полете днище, оставляя за собой длинный шлейф разносимой ветром взвеси.

Торопились. Часто меняли прицел, стараясь разбросать «субстрат» по возможно большей площади. Вслед за снарядами в воздух с нестерпимым свистом рванулась первая стая пороховых ракет с той же начинкой. Более тысячи таких же ракет, спрятанных под пологом леса, остались ждать своей очереди.

Ответ Железного Зверя последовал тотчас же. Неустановленное количество ромбических заурядов-Б нанесло быстрый удар, в несколько секунд уполовинив число приграничных орудий. Уцелевшие пушки прекратили огонь. Перестали взлетать ракеты. О том, что делалось дальше к западу, донесений, естественно, не поступало, но можно было не сомневаться: дисковидные зауряды-А рыщут над пустошью, стерилизуя последствия первой бомбардировки.

Ни один человек в штабе не мог быть уверен в том, что все патрулирующие небо убийцы-ромбы участвовали в атаке на пограничье, из чего исходил Астил в своих планах. Но никто не имел аргументов, чтобы утверждать обратное. Парис тряс кулаками перед носом замордованного планшетиста. Приказ Астила, переданный дежурным шептуном в дословной точности, на краткое время заставил Умнейшего перестать слоняться из угла в угол:

— Астил — штабу. Транслируйте всем. Зоне «Мишень» начать работу немедленно. Через десять минут возобновить дерьмообстрел и не прекращать его до последней ракеты; через тридцать минут добровольцам выдвинуться на пустошь. Пора. Мы начинаем.

Леон покачал головой. План операции был прост — насколько может быть прост план, рассчитанный на противодействие не людей, а равнодушных мыслящих механизмов, и то лишь на первый случай. Но именно простота плана давала некоторую надежду на его осуществление.

Леон закрыл глаза. Он очень хорошо понимал, будто видел своими глазами, то, что происходило в эту минуту в десяти переходах от штаба: на трех западных аэродромах двадцать два «летающих крыла», сосредоточенных там накануне операции, начали выруливание на взлетные полосы.

Зона «Мишень» была обширным малолесистым пространством, примыкающим к поясу гор со стороны Междулесья. Пустошь стеснила его с юго-запада, оставив клочок степи на час пешего хода. Местность, которая когда-то так не понравилась Леону, с Междулесьем на западном ее рубеже и обгорелыми руинами меняльной деревни на восточном, играла особую роль в планах Астила. И как раз в нее упиралась краем цепочка только что прекративших огонь орудий, растянутая вдоль приграничья.