Властелин Севера. Песнь меча (сборник)

А потом понес Вздох Змея в последнюю резню, случившуюся тем кровавым утром.

Воины Зигфрида умерли быстро. Их было мало, а нас – много. Они продержались мгновение, встретив наш натиск сомкнутой «стеной щитов», но мы налетели на них с яростью, рожденной горьким гневом, и Вздох Змея пел, как вопящая чайка.

Я отбросил щит, желая лишь одного – рубить этих людей, и первый же мой удар сбил вниз вражеский щит и рассек челюсть человека, который попытался завопить, но только выплюнул кровь, когда Ситрик вогнал клинок в открытую красную утробу его рта.

«Стена щитов» сломалась под нашей яростью. Люди Эрика сражались, чтобы отомстить за своего господина, а мои – за Этельфлэд, которая скорчилась, прикрыв руками голову, пока вокруг нее погибали люди Зигфрида. Она пронзительно вопила, безутешно, как женщина на похоронах, и, может, именно потому осталась в живых: в резне на корме «Дракона-мореплавателя» люди боялись ее ужасных воплей. То были ужасные, затопляющие весь мир звуки скорби, и они не умолкли даже после того, когда последние люди Зигфрида прыгнули за борт, чтобы спастись от наших мечей и топоров.

Зигфрид остался один, а «Дракон-мореплаватель» шел теперь полным ходом против прилива, чтобы на немногочисленных веслах выбраться из ручья.

Я набросил на плечи Этельфлэд свой пропитанный кровью плащ. Корабль стал двигаться быстрее, когда гребцы Раллы поймали ритм и еще несколько человек, бросив щиты и оружие, схватили длинные весла и просунули их в отверстия в бортах «Дракона-мореплавателя».

– Гребите! – крикнул Ралла.

Он сошел с палубы, на которой хлюпала кровь, чтобы взять рулевое весло.

– Гребите!

Зигфрид остался на корабле. Зигфрид был жив. Он сидел на палубе, подогнув бесполезные ноги, без меча, у его горла держали меч. Осферт, сын Альфреда, сжимал рукоять этого меча и нервно поглядывал на меня.

Зигфрид ругался и брызгал слюной. Тело его брата с Внушающим Страх, все еще торчащим в животе, лежало рядом с Зигфридом.

Небольшие волны захлестывали мыс Канинги: вода заливала широкую полосу, затопляемую во время приливов.

Я пошел к Зигфриду и встал над ним, глядя на него сверху вниз, не слыша его оскорблений.

Потом посмотрел на труп Эрика и подумал, что этого человека я мог бы полюбить, мог бы сражаться рядом с ним, мог бы узнать его как брата. После я взглянул в лицо Осферта, так похожее на лицо его отца.

– Я сказал тебе когда-то, – обратился я к нему, – что, убивая калек, ты не заработаешь себе репутацию.

– Да, господин, – ответил он.

– Я был не прав. Убей его.

– Дайте мне мой меч! – потребовал Зигфрид.

Осферт заколебался, когда я оглянулся на норвежца.

– Я проведу жизнь после смерти в зале Одина, – сказал я ему. – И буду там пировать с твоим братом. И ни он, ни я не хотим оказаться в твоей компании.

– Дайте мне меч!

Теперь Зигфрид умолял. Он потянулся к рукояти Внушающего Страх, но я пинком отбросил его руку от трупа Эрика.

– Убей его, – велел я Осферту.

* * *

Мы швырнули Зигфрида Тарглисона за борт где-то в море, по которому плясал солнечный свет, за островом Канинга. Потом повернули на запад, чтобы наступающий прилив понес нас вверх по реке.

Хэстен ухитрился подняться на борт одного из своих кораблей и некоторое время гнался за нами, но наше судно было длиннее и быстрее, и мы уходили от него все дальше. В конце концов он бросил погоню, и дым Бемфлеота становился все меньше, пока не стал походить на длинное низкое облако.

А Этельфлэд все плакала.

– Что нам делать? – спросил меня кто-то.

Это был главный из двадцати трех уцелевших воинов Эрика, которые спаслись вместе с нами.

– Все, что угодно, – ответил я.

– Мы слышали, твой король вешает норманнов, – сказал этот человек.

– Тогда первым он повесит меня, – сказал я. – Вы будете жить, – пообещал я. – И в Лундене я дам вам корабль, чтобы вы могли отправиться куда захотите. – Я улыбнулся. – Вы можете даже остаться и служить мне.

Эти люди благоговейно уложили тело Эрика на плащ. Они вытащили меч Зигфрида из тела своего господина и отдали мне, а я передал его Осферту.

– Ты его заслужил, – сказал я.

Так и было, потому что в этой убийственной неразберихе сын Альфреда сражался как мужчина.

В мертвой руке Эрика был зажат его меч, и я подумал, что Эрик уже в пиршественном зале и наблюдает за мной оттуда.

Я увел Этельфлэд от трупа ее любовника на корму и обнимал, а она плакала. Ее золотые волосы касались моей бороды, она цеплялась за меня и плакала, пока слезы ее не иссякли. Тогда она заскулила и спрятала лицо на моей окровавленной кольчуге.

– Король будет нами доволен, – сказал Финан.

– Да, – ответил я.

Выкуп не будет выплачен. Уэссекс в безопасности. Норманны передрались и убили друг друга, их корабли горели, их мечты обратились в пепел.

Я чувствовал, как Этельфлэд дрожит, прижимаясь ко мне. А я смотрел на восток, где ослепительное солнце стояло над горящим Бемфлеотом.

– Ты отвезешь меня обратно к Этельреду, да? – обвиняющим тоном спросила она.

– Я отвезу тебя к твоему отцу, – ответил я. – Куда еще я могу тебя отвезти?

Она не ответила, потому что знала – выбора нет.

Wyrd bið ful aræd. Судьбы не избежать.