Властелин Темного Леса<br />(Историко-приключенческие повести)

Нум узнал круглый, просверленный посредине камень на тонком кожаном ремешке, с помощью которого Абахо два года тому назад воспроизводил глубокий и мощный голос бизонов.

Нум, как и все его сородичи, безоговорочно верил в могущество талисманов. Он бережно спрятал на груди магический камень, но сознание непосильной ответственности не проходило.

Совсем недавно Нум потерял Яка, своего единственного преданного друга. Сегодня он теряет — правда только на время — мудрого и доброго Учителя, направлявшего его первые шаги по дороге Знания. Кого ему предстоит потерять завтра?

Нум поделился своими огорчениями с матерью, но Мамма выслушала его рассеянно и безучастно: мысли ее были заняты другим. Маленький Эко, ее младший сын, вот уже несколько дней заходился от приступов кашля, и Мамма думала только о том, как облегчить страдания малыша. Не знает ли Нум верного средства, чтобы избавить Эко от болезни?

Нум постарался применить для лечения братишки все знания, которые передал ему Абахо. Потом подошел к отцу и хотел поговорить с ним и посоветоваться. Но Куш был слишком занят приготовлениями к походу, чтобы выслушать Нума внимательно. На нем, как на вожде племени, лежала вся ответственность за удачу летнего кочевья.

Печально вздохнув, Нум отправился к Цилле. Он несколько пренебрегал ею этой зимой, занятый учебой и неотвязными мыслями о Яке. Разговоры молодой девушки частенько казались ему пустыми и бессодержательными. Цилла проводила теперь все свободное время, расшивая свои меховые одежды разноцветными кожаными ремешками, костяными бусами и раковинами. Прищурив длинные ресницы, она окидывала оценивающим взглядом свою работу, затем, приложив к вышивке браслеты, подаренные ей сыном вождя Малахов, любовалась творением своих рук.

Нум поделился с девушкой терзавшими его сомнениями и опасениями. Цилла проявила самое дружеское сочувствие его невзгодам:

— Ах, как досадно, что дед Абахо не может сопровождать нас, как обычно, в походе! Но он действительно сильно постарел и ослабел. Впрочем, я уверена, что ты прекрасно справишься без него, Нум! Ты теперь такой умный и так много знаешь!

Голос у Циллы был мягкий и певучий, глаза смотрели на Нума дружелюбно и ласково, на губах блуждала загадочная улыбка. Но Нуму вдруг показалось, что мысли ее где-то далеко. О чем она думала? Не желая испытать новое разочарование, Нум остерегся задать ей этот вопрос, томивший его неясным предчувствием беды.

Загадка разрешилась скоро.

…Уже пять дней племя кочевало в южном направлении. Навстречу ему буйно и победно шествовала весна. Пробудившись от долгой зимней спячки, природа словно торопилась наверстать упущенное. Все вокруг зеленело и цвело, благоухало и пело. Всюду звенели и бурлили весенние ручейки, бежавшие по ложбинам среди мха и молодой зелени, сталкиваясь и сливаясь, огибая полянки цветущих ирисов и примул. На деревьях лопались и раскрывались почки, выпуская на волю нежные, светло-зеленые листья, трепетавшие на свежем весеннем ветру. Даже нависшие над рекой угрюмые гранитные утесы, казалось, ожили и помолодели. Розовые в лучах утренней зари и кирпично-красные на закате, они словно тоже участвовали в общем празднике обновления.

Вечером пятого дня Мадаи сделали привал на опушке каштановой рощи. Пышная молодая листва весело шелестела над головой.

Нум озабоченно расхаживал среди сородичей, прикладывая целебные травы к ссадинам, порезам и ушибам, растирая натруженные во время дневного перехода плечи и колени. Ему некогда было думать о собственной усталости и поврежденной лодыжке, которая к вечеру начинала тихонько ныть.

Нум не смог бы сказать, доволен ли он. Но он чувствовал, что нужен соплеменникам, и это сознание было для него лучшей наградой за все труды.

Утешив, как умел, маленькую девочку, которая, плача, показывала ему расцарапанную колючкой ручонку, Нум выпрямился и увидел трех незнакомых людей, направлявшихся к становищу Мадаев. Самый высокий из них оживленно махал ему рукой. Нум всмотрелся — и вдруг, к великой своей радости, узнал Ури. Его сопровождали двое юношей из племени Малахов.

Среди веселой суматохи, поднявшейся в становище Мадаев при появлении гостей, Нум сначала ничего не заметил. В стоявшем рядом с Ури молодом и стройном воине он не сразу узнал долговязого, нескладного подростка, плясавшего с Циллой на празднике встречи двух племен. За эти годы сын Тани превратился в красивого юношу, который мало чем напоминал прежнего самодовольного мальчишку, безудержно хваставшего своими охотничьими подвигами. Теперь это был спокойный, уверенный в себе человек, державшийся с большим достоинством, как и подобало сыну вождя племени. Широкая улыбка то и дело освещала его открытое, мужественное лицо.

Нум не заметил также, что Цилла стоит в стороне, потупившись, и лишь украдкой наблюдает сцену встречи сквозь опущенные ресницы. На девушке была расшитая разноцветными бусами и раковинами праздничная одежда; тонкие смуглые пальцы беспокойно перебирали камушки на пестрых браслетах, украшавших ее обнаженные руки.