Властелин Темного Леса

Руламан продолжал поиски, освещая факелом каждый угол, каждое углубление в стенах. В гроте, хранившем запасы, он нашел еще трех женщин с маленькими детьми. Наконец он добрался до грота, где помещался источник, и здесь открыл настоящее кладбище. Дым проникал сюда всего медленнее и потому сюда сбежались дети, подростки, которые лежали теперь кучами друг на друге; с ними был и ручной медведь; некоторые дети повисли на выступах скалы: в отчаянии они взбирались на стены.

Одежда, посуда, оружие и запасы висели и стояли нетронутыми на своих прежних местах, очевидно, калаты не проникли в пещеру. Руламан осматривал труп за трупом, не бьется ли в ком-нибудь сердце? Какая была бы радость, если бы он мог принести в пещеру Стаффа хотя бы одного ребенка своего племени! Но тщетно! Месть белого старика погубила всех!

Он вышел и стал искать в лесу вокруг пещеры. Кровавые следы привели его к сосне, у подножия которой он уже издали заметил шкуру волка. Он подбежал, и ужасное зрелище представилось его глазам. На сосне висел труп, пронзенный множеством стрел и привязанный головой вниз. Это был Обу!

Руламан перерезал веревки и принес труп в пещеру, где положил его вместе с другими, потом привалил большой камень ко входу и натаскал к нему древесных сучьев. Ни одна гиена, ни один волк не должны были коснуться дорогих мертвецов. Тулька с этих пор стала их могилой.

Кроме того, Руламан воткнул в землю перед входом в Тульку три копья, взятые из пещеры, в знак того, что жив еще мститель за племя.

Он шел вниз по извилистой тропинке, не думая о предосторожностях против встречи с калатами. Напротив, с каким наслаждением он бросился бы теперь на каждого из них!

Грустно и тихо потекла жизнь Руламана и Парры в пещере Стаффа.

Знали ли калаты, что один аймат из Тульки еще жив? Он часто ходил к пещере, но копья продолжали стоять нетронутыми.

Через несколько недель Руламан совершенно поправился.

Когда он отправлялся на охоту, Парра, как ребенок, коротала время в одиночестве, играя с вороном. Она заставляла птицу отлетать и прилетать к ней и кормила ее из своих рук. Но более всего радовалась Парра, когда ворон с веселым карканьем возвещал ей приход Руламана.

Забыла ли она о гибели своего племени, или все ее чувства были подавлены тяжестью обрушившегося несчастья? Трудно сказать, что происходило в душе старухи; но когда Руламан рассказал ей все, что видел в Тульке, она глубоко вздохнула и не расспрашивала его более.

Когда же он немного позже сообщил ей о страшной участи пещер Налли и Гука, где калаты тоже истребили огнем и мечом остатки айматского населения, она, по-видимому, осталась равнодушной. Одна только мысль тяготила ее: что будет с Руламаном после ее смерти? Он утешал ее:

— Я останусь с тобой до твоей смерти и похороню тебя с другими в пещере Тульке. Живи и умри здесь, как последняя матка, — говорил он.

Но старуха печально качала головой.

— Мне всегда казалось, что тебя ждет блестящая участь, и я не перестаю этому верить. Ведь не напрасно же судьба пощадила тебя одного?.. Но мои глаза не увидят того, что будет с тобою!

Руламана ожидала большая радость. В один осенний вечер, выслеживая выдру у ручья Арми, он заметил выходящего из леса громадного волка, который подошел к ручью напиться. Это был Стальпе.

— Стальпе, Стальпе! — громко и радостно закричал юноша и быстро зашагал к нему навстречу.

Волк тихо завизжал и подбежал к своему господину, положил лапы ему на плечи, лизнул в лицо и завыл от радости.

С тех пор верный Стальпе проводил время в лесу около пещеры Стаффа. Они вместе охотились, но Стальпе по натуре своей продолжал оставаться волком: схватив добычу, он убегал с нею в лес и пожирал ее один.

Глава XXVIII РУЛАМАН НАХОДИТ СВОЕГО СТАРОГО ЗНАКОМОГО

Наступила зима, суровое время для отшельников пещеры Стаффа. Руламан все лето и осень ежедневно приносил с охоты то птицу, то какое-нибудь другое маленькое животное. Но теперь глубокий снег покрыл землю, птицы исчезли. Сурки спали, закопавшись глубоко в снег. Зайцы переменили свой серый цвет на белый, и без собаки их невозможно было отыскать, а за большой дичью одному человеку нечего было и думать охотиться: ее было трудно убить, а донести домой еще труднее.

Глубокая тоска по товарищам грызла Руламана во время его одиноких странствований. Часто, утомленный, он прислонялся к дереву и охотничьи картины прежних лет вставали перед его глазами: охота на буррию с отцом, на туров с Репо у реки Нагри и на белого волка с Обу и Арой.

Старая Парра тоже постепенно теряла то спокойное настроение, в котором жила летом. Она сильно страдала от холода. Они не смели разводить огонь днем из опасения обратить внимание калатов. Тоска охватывала ее по теплой, уютной Тульке, по болтовне женщин и веселому шуму детей. Тихо сидела она, задумавшись, и смотрела на голые скалистые стены. Буря выла около отверстия пещеры; снежные хлопья подхватывались порывами ветра, вой которого достигал слуха старухи, и она содрогалась от холода.