Властелин видений

– Правда? – Долговязый вернул ему берестинку. – Что ж, я рад. Надеюсь, твоим мучениями придет конец. О твоих странствиях многие говорят нехорошее, Кирилл. И почти все упрекают тебя в гордыне. Мой тебе совет: когда создашь новый алфавит, назови его «кириллицей», дабы укротить гордыню и тщеславие, а потом возвращайся в келью и продолжай переписывать латинские книги.

– Да. – Кирилл усмехнулся. – Я так и сделаю.

Он бережно свернул берестинку и положил ее в сумку.

2

Остановившись возле сломанных саней, в ста шагах от кружала, Глеб потянулся в карман за коробкой с самокрутками, но тут негромкий голос окликнул его:

– Первоход!

Рука Глеба скользнула к мечу. Он взглянул на сани и удивленно приподнял бровь.

– Улита? Ты что здесь делаешь?

Девка вышла из-за саней, поправила платок и улыбнулась.

– Тебя ждала.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я тебя видела. Пошла за тобой и хотела окликнуть, но почему-то не решилась. Потом ты зашел в кружало, а бабам туда хода нет. Вот я и решила подождать здесь.

Пока Улита говорила, Глеб на всякий случай огляделся, но никакой опасности не заметил.

– Поостерегись называть меня Первоходом, – сказал Глеб.

– Прости. Я забыла, что тебя ищут княжьи охоронцы. А правда, что за твою голову назначена большая награда?

Глеб хотел объяснить ей, что награда отменена, но передумал – рассказывать правду было слишком долго и утомительно. Поэтому он просто кивнул и ответил:

– Правда.

Улита медленно и плавно подошла к Глебу и посмотрела на него снизу вверх сияющими глазами.

– Мне это нравится, – глубоким грудным голосом сказала она.

– Что? – не понял Глеб.

– Нравится, что тебя хотят убить. Это заставляет мое сердце биться быстрее.

Глеб усмехнулся.

– Тебе не о чем волноваться, Улита. Если меня схватят, я вас за собой не потащу. Будь уверена.

Девка медленно покачала головой:

– Я говорю про другое волнение, Глеб.

В лунном свете лицо ее было еще красивее, чем при солнце. Свежее, пышущее здоровьем, с огромными, широко распахнутыми глазищами и приоткрытыми губами.

– Я много слышала о тебе от Молчуна, Глеб, – проворковала Улита. – Он ругал тебя, говорил, что ты неудачник, но я видела, как он завидует и злится.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – настороженно спросил Глеб.

Улита улыбнулась и положила ему руку на грудь.

– Ты люб мне, Первоход, – проворковала она. – Я полюбила тебя еще прежде, чем увидела.

Глеб недобро прищурился и сдвинул брови.

– Молчун впустил меня в свой дом, – отчеканил он. – И я не должен…

Улита порывисто обняла его за шею и прижалась к нему грудью.

– Мне все равно, – прошептала она, не сводя с лица Глеба мерцающих глаз. – Хочу, чтобы ты был рядом! Ну его, этого Молчуна!

Глеб взял руки Улиты и осторожно, но настойчиво убрал их от своей шеи. Потом сказал:

– Мы не должны этого делать, Улита.

– Почему? Я разлюбила Молчуна и полюбила тебя. Что тут такого?

– Я для тебя не гожусь. Молчун любит тебя. Он хороший, надежный, сильный.

– Но не сильнее тебя! Мне люб ты, Первоход!

Глеб досадливо дернул щекой и сухо возразил:

– Глупости. Ты меня даже не знаешь.

Улита улыбнулась, блеснув в полумраке полоской зубов, и покачала головой:

– Нет. Это правда. Ты мне люб!

Глеб вздохнул. Ну, что тут скажешь? Да ничего не скажешь и ничего не объяснишь. Всё, что нужно, это попрощаться и уйти. Так он и сделал.

– Прости, Улита, мне пора. – Глеб хотел уйти, но девка схватила его за руку.

– Погоди, ходок! – Она притянула Глеба к себе, приподнялась и крепко поцеловала его в губы.

– Улита, я…

– Я хочу запомнить тебя получше, чтобы тосковать посладше. Иди ко мне. Один разик.

Она схватила его руку и положила себе на грудь. Глеб, сделав над собой усилие, грубо оттолкнул девку.

– Я сказал – нет. И хватит об этом.

Улита подняла руки и сжала кулаки.

– Вот, значит, как, – вымолвила она дрожащим от обиды и гнева голосом. – Не гожусь я тебе в любовницы. Рожей грязна или грудью тоща?

Глеб молчал.

– Ты все равно будешь моим, Первоход.

– Это вряд ли.

– Будешь! Или сгинешь!

Лицо Глеба стало холодным и насмешливым.

– Ты собралась доложить обо мне охоронцам?

– Нет. Я сделаю кое-что пострашнее. У меня есть прядь твоих волос, Первоход!

– Вот как? Что ж, оставь ее себе на память.

Улита усмехнулась и процедила сквозь зубы:

– Глупый, глупый Первоход… Ты не понимаешь. Я пойду с этой прядью к черной ведунье и приворожу тебя. А если и это не поможет, я велю ей разделаться с тобой.

– В Хлынь-граде запрещено заниматься черным ведовством, Улита. Последнюю ведьму привязали к конским хвостам и разорвали на части два года назад. Все, что ты можешь, это сделать из моих волос кисточку и отгонять ею мух. А теперь прощай. И, кстати, не вздумай докладывать обо мне охоронцам. Меня нельзя убить, потому что в Гиблом месте я съел лиловый гриб, и теперь я бессмертен. А вот вернуться и швырнуть тебя в гнилой овраг я всегда могу.

– Гад… – прохрипела, потрясая кулаками, Улита. – Мерзавец… Чтоб ты сдох!

– И тебе не болеть. – Глеб повернулся и зашагал прочь.