Властелин воды

— Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса.
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса.
И ветра шум, и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы…

Середину этого довольно длинного стихотворения я, естественно, в упор не помню, в памяти всплывает только еще один отрывок из него, в котором мне на ходу приходится заменить слова «сосед мой» на «баронов». Прости меня, Александр Сергеевич, гада такого! Но думаю, и тебя самого эта забавная ситуация изрядно бы повеселила. С юмором у нашего светоча все было в порядке.

Зима на подступах — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей.
Дохнул осенний холод — тропка подмерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей.
Но пруд уже застыл. Бароны поспешают
В раздольные поля с охотою своей,
И страждут кони бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.

На мое счастье, впереди, уже слышны людские голоса, среди которых я безошибочно узнаю густой бас гнома Тагрима — так что первые опыты с поэзией приходится свернуть. Хорошего понемножку. Но вообще, нужно, наверное какую-нибудь замену привычной гитаре поискать. Помнится, видел я в Ируте что-то типа нашей старинной лютни — с двойными струнами. На приеме в Ратуше у музыкантов тоже какие-то струнные инструменты были. Может, мне стоит переделать их под себя, потому что шестиструнку я в своей прошлой жизни легко освоил…

— Здравствуй, брат Тагрим! — приветствую я своего делового партнера. Спешиваюсь у коновязи перед Храмом и крепко обнимаю гнома на глазах у изумленных военных.

— Господа, позвольте представить вам Главу клана Стальных Сердец — многоуважаемого гнома Тагрима, моего боевого друга и соратника. Он один из лучших воинов Риона.

Гном довольно крякает и гордо посматривает на моих военачальников. Я тем временем по очереди представляю их ему, начиная естественно с маршала Алистера. Кто-то с Тагримом уже знаком, как например Фридус и майор Нейтгард, но большинство военных видит его в первый раз. При покойном Тиссене гномы были не частыми гостями в Минэе.

— Вы, наверное знаете, что в клане Стальных Сердец делают самое лучшее оружие в Рионе, и Страж Смерти Мевар, которого вы все уже успели оценить, это тоже работа их мастеров. Сегодня Тагрим и его люди представят нам образцы своего оружия, чтобы мы смогли оценить его качество и определиться, что нам потребуется в первую очередь и в каком количестве. А пока всех приглашаю пройти в Храм…

— Князь, а позвольте спросить: когда и где вы сражались вместе с уважаемым Тагримом? — не выдерживает кто-то из вояк — не то, чтобы мы сомневаемся в вашей с ним доблести, но…

— А вот здесь, в Охотничьем Замке и сражались! — хлопаю я ухмыляющегося гнома по плечу — Тагрим со своими людьми помог нам отбить нападение большого отряда инисов. На его личном счету две твари, еще двух уничтожил Мевар. Мы с охраной убили троих. Так что с Тагримом мы, действительно боевые друзья. Без его помощи нам пришлось бы туго.

Пока военные переваривают услышанное, я в сопровождении гнома захожу в Храм. После нашего отъезда коротышки возвели крышу над мощными стенами святилища Айрана, теперь оно приобрело вполне законченный вид. Внутри все блестело чистотой, было тепло и светло — в каждой из чаш, расположенных в углах зала, уже полыхал разведенный гномами огонь. А в большой чаше рядом с алтарем лежали принесенные коротышками дары. Мы с Хартом тоже сложили туда свои подношения, а Фридус с Лукасом тем временем начали подготовку к ритуалу, нанося руны на лучи пентаграммы.

Придворный маг просто купался в энергии, исходящей из источника, и заряжал окружающих своим приподнятым настроением. Даже искусно высеченный в камне лик бородатого бога Огня, казалось, с одобрением взирает на оживление, царящее в его обновленном Храме. Думаю, давно уже Айран не видел столько прихожан в этом заброшенном святилище. А еще сразу двух магов Огня, причем не самых слабых. Честь провести ритуал Лукас уступил Фридусу, и тот сейчас волновался, как юный подмастерье, поправляя и без того идеальные руны. Наконец, нам велели встать вдоль окружности, отмеченной на полу цветным гранитом.