Властелин замка

Потом я провожу вас к пруду и вы поближе рассмотрите Персея. Это действительно маленький шедевр. На его лице выражение необыкновенной решимости. Конечно, он решил победить чудовище. А теперь расскажите мне о картинах. Как ваши успехи? Вы такая труженица. Пройдет совсем немного времени, вы закончите работу в галерее, и наши картины будут выглядеть так, как они выглядели, когда только вышли из-под кисти художника. Это великолепно, мадемуазель Лоусон.

Я рассказывала о полотнах в галерее, а потом мы любовались скульптурами. В замок вы вернулись вместе.

По террасам поднимались медленно; когда мы входили в замок, мне показалось, что в окне классной комнаты промелькнула чья-то тень. Кто же наблюдал за нами — Нуну или Женевьева?

Внезапно интерес к происшествию с графом исчез, потому что виноградникам угрожала опасность. Лоза сейчас росла быстро, и урожай обещал быть отменным, но возникла угроза распространения филлоксеры.

Эта новость пронеслась по городку и достигла стен замка.

Я пошла к мадам Бастид узнать, что происходит; она была встревожена так же, как тогда, когда с Габриэль случилась неприятность.

Мы пили кофе, и она мне рассказывала, что может натворить эта филлоксера. Если ее не остановить, она поразит виноградники, уничтожив урожай не только этого года, но и на многие годы вперед.

Жан-Пьер и его отец работали полночи. Нужно было опрыскать лозу раствором мышьяка; сложность состояла в том, что избыток раствора повредил бы растениям, а недостаточное количество не могло уничтожить вредителя.

— Такова жизнь, — произнесла мадам Бастид с философским видом, продолжая рассказывать мне о том, какой переполох был, когда виноградная вошь погубила виноградники во всей округе.

— Только через несколько лет мы смогли восстановить лозу, — заявила она. — И каждый год такие беспокойства… Если не филлоксера, то листовая блоха или корневой червь. Ах, Даллас, кому захочется быть виноградарем?

— Но когда урожай благополучно собран, какое, должно быть, царит веселье…

— Вы правы, — при этой мысли глаза ее засияли. — Вы бы посмотрели тогда на нас. В такое время мы безудержно радуемся, буквально сходим с ума от счастья.

— А если бы не было этой постоянной угрозы, вы бы не чувствовали себя такими счастливыми.

— Это правда. В Гейяре нет времени лучше, чем время сбора урожая… И чтобы радоваться, мы должны сначала страдать.

Я спросила, как дела у Габриэли.

— Она совершенно счастлива. Подумать только, это Жак.

— Вы не ожидали?

— И сама не знаю. Они вместе росли, всегда были добрыми друзьями. Трудно заметить, как все меняется. Девочка вдруг становится женщиной, мальчик — мужчиной; природу не обманешь. Да, я не ожидала, что это будет Жак, хотя мне следовало знать, что она влюблена. В последнее время она была так рассеянна. Вот такие дела. Сейчас, к счастью, все устроилось. Жак справится с Сен-Вальеном. Теперь ему, конечно, придется трудно, как и нам здесь, потому что эпидемия распространяется быстро. Если она поразит Сен-Вальен, это будет очень плохо, ведь Жак только приступил к своим обязанностям.

— Как хорошо, что граф предложил Жаку Сен-Вальен, — сказала я. — Как раз вовремя.

— Иногда господь бывает к нам милостив.

В задумчивости я брела обратно в замок. Конечно, уверяла я себя, Габриэль поговорила с графом о своих трудностях, и граф дал Жаку Сен-Вальен потому, что она ждала ребенка, а он не мог содержать жену и мать. Дюраны в любом случае слишком стары, чтобы управляться с виноградником. Совершенно естественно, что все так получилось.

Я действительно изменилась. Я уже научилась верить в то, что хотела.

Нуну, несмотря на всю ее внешнюю простоту, была проницательной женщиной. Я думаю, она догадалась о моей растущей нежности к графу. Она питала, как мне казалось, некоторую привязанность ко мне, потому что я имела хорошее, по ее мнению, влияние на Женевьеву. Она была сама преданность, и ее интересовало в жизни лишь то, что имело отношение к ее воспитаннице. Такой же она, видимо, была и тогда, когда была жива Франсуаза.

Она была рада, когда я заглядывала в ее комнату, и это случалось довольно часто; там меня всегда ждала чашка кофе, мы садились и разговаривали — почти всегда о Женевьеве и Франсуазе.

В то время, когда вся округа была обеспокоена лишь филлоксерой, единственной заботой Нуну были капризы Женевьевы; казалось, ее комната — единственное место, где не обсуждаются проблемы виноградарей.

— Боюсь, ей не нравится жена господина Филиппа, — сказала Нуну, пристально глядя на меня исподлобья. — Ей всегда не нравились женщины в доме с тех пор…

Мне не хотелось встречаться с ней взглядом; я не хотела, чтобы Нуну рассказала мне то, что я уже знала о графе и Клод.

— Со смерти ее матери прошло много времени. Она уже должна перерасти это, — быстро произнесла я.

— Если бы у нее был брат, все было бы по-другому. Но теперь граф привез сюда господина Филиппа и женил его на этой женщине… — Я поняла, что она видела, как мы разговаривали с графом в саду, и предупреждала меня.

— Надеюсь, Филипп хотел жениться, — заметила я. — Иначе зачем бы ему это делать? Вы говорите, словно…