Властелин знаков (Лексикон)

— Это неважно, — прошептал Мусорная Голова. — Нам все равно. Когда он писал эти слова — он был пиктом! Они жгут, словно каленое железо! Это как заклятие, ты ведь тоже ощутил его силу!

— Пожалуй… — задумчиво согласился Озорник. — Я ведь с одного раза все запомнил; странно, правда? Душит омела дуб, моль дырявит тряпье, трет путы крысиный зуб — каждому дело свое…

— Ты не просто вор… Хорошо, я помогу вам! — Мусорная Голова неожиданно вскочил, глаза его сверкнули. — Вернее, мы поможем. Мы мелкая тварь берлог, нам тоже работать не лень! Что точится под шумок, то вскроется в должный день… С этой минуты вы — под покровительством пиктов; а это куда лучше, чем шапка-невидимка. Идите за мной.

Канализационные тоннели встретили их темнотой и затхлым зловонием. Девушка вскоре потеряла ощущение времени. Шлепанье шагов, тусклое мерцание фонаря впереди и тяжелое дыхание Потапа за спиной — казалось, это может продолжаться целую вечность. Время от времени появлялись боковые ходы — дыры непроницаемой тьмы, из некоторых доносилось слабое эхо. На ум невольно приходили мрачные мысли. Труп, попавший сюда, не будет найден никем и никогда. Интересно, сколько мертвецов покоятся в этих тоннелях? И сколько обитает живых — тех, кому не нашлось места наверху. Люди — убийцы, изгои, сумасшедшие, жуткие уроды. А может, и твари пострашнее, из тех, что скрываются в земных расщелинах от начала времен — прячущиеся, крадущиеся во тьме; издающие странные, едва слышные звуки, от которых кровь стынет в жилах. Возможно, они даже выходят иногда на поверхность — в самые темные, ненастные ночи. Потихоньку отодвигают крышки канализационных люков, бесшумно извлекают из-под земли свои длинные, лоснящиеся тела, крадутся вдоль стен домов, приникают к окнам. «Ну, хватит! — одернула себя Ласка. — Навоображала всяких страхов. И без того несладко».

Поначалу пикт шел уверенно, но чем дальше они продвигались, тем чаще он останавливался, определяя путь. Девушка обратила внимание, что Мусорная Голова ориентируется по отметинам на стенах — каждая из них представляла собой длинную черту, в нескольких местах пересеченную короткими. Озорник тоже заметил эти знаки.

— Ого! Это же огамические письмена!

— Чему ты удивляешься? — проворчал пикт. — По-твоему, мы должны были помечать ходы латиницей, буквами завоевателей?

— Я потрясен, что значение этих символов известно кому-то еще, кроме горстки оксфордских умников. Выходит, твой народ не забыл огами?

— Мы знаем и помним куда больше, чем о нас думают. В этом наша сила, чужестранец. Между прочим, я что-то проголодался. Никто не хочет перекусить, а?

Озорник вопросительно оглянулся на Ласку. Девушка энергично замотала головой. Зловоние подземелий уже не било в нос, оно стало привычным фоном — но стоило только подумать о еде… Бр-р!

— Потап, а ты как — хочешь позавтракать?

— Пить охота, — вздохнул медведь. — Без харчей как-нить обойдусь пока.

— У меня аппетит тоже отбило, — вновь перешел на бритиш Озорник. — Может, подождем, пока не выберемся наверх?

— Еду взять все равно придется, — покачал головой пикт. — Мы должны будем пересечь чужую территорию, а за такое принято платить дань. Кроме того, не вижу причин, по которым я должен остаться без завтрака.

«Взять? Он сказал — взять? — изумилась Ласка. — Где это Мусорная Голова собирается разжиться едой — здесь, в канализации?!» Пикт между тем остановился у очередной развилки, внимательно вглядываясь в отметки.

— Ага, прекрасно! Мы сейчас недалеко от Пикадилли, я знаю там отличное местечко.

— Ты не забыл, что за нами охотится Скотленд-Ярд? — с беспокойством спросила девушка.

Мусорная Голова неожиданно хихикнул:

— Я вовсе не собирался заказать для нас столик.

Они свернули в ответвление тоннеля, потом — еще и еще раз. Зловоние заметно усилилось. Потап хрипло дышал, приоткрыв пасть: чувствительный медвежий нос страдал более всего. Наконец они оказались в узком каменном колодце. Потолок терялся во тьме; наверх вели осклизлые, проржавевшие скобы.

— Ждите, — Мусорная Голова сунул фонарь Озорнику и бодро полез наверх.

«Надеюсь, он знает, что делает!» — подумала девушка.

— Воняеть тут, ровно портянки разбойницкие! — медведь громко фыркнул. — Эх, сейчас бы водочки…

— Как твои раны? — поинтересовался Озорник.

— Нормально… — Потап явно был не из тех, кто привык жаловаться на здоровье.

Ждать пришлось недолго — минут пять; вот высоко наверху заскрежетало железо, и Мусорная Голова спустился вниз. Карманы его плаща топорщились от съестных припасов: помятые пучки лука, овощи и фрукты, рыбий хвост и что-то еще, небрежно завернутое в промасленный обрывок газеты. В бороде пикта застряли крошки еды.

— Обожаю карри! — заявил он, принимая из рук Озорника фонарь. — С тех самых пор, как они наняли на работу этого парня из колоний, карри здесь просто отменный. Настоящий огонь! Зря вы отказались, чудаки. Впрочем, мне же больше достанется.

— Где ты взял все это?! — удивилась Ласка.