Властелины дорог

Сигнальный топот задних лап сторожевого потонул во внезапно раздавшемся реве, что донесся от деревьев лесополосы. Оттуда вырвалось громадное одноглазое чудище, приближающееся очень быстро. Все бросились врассыпную, стараясь как можно скорее достичь спасительной дыры в земле. Но страшное чудище двигалось уж слишком стремительно. Вот оно уже настигло замешкавшихся собратьев, выбросило длинный коготь. Мгновенье - и серое тельце затрепетало в воздухе, насаженное на жало.

Охота на кроликов была для Шуры и развлечением, и тренировкой. К тому же тушеное мясо серых зверьков служило хорошим подспорьем к скудному рациону последних дней. Деньги на харчи не тратили, ведь скоро они доберутся до Храма, а там небогатый запас золотых эджей и серебряных бримонов полностью пойдет на ремонт мотоцикла.

Так что кроличий луг вовремя подвернулся на пути. Шура с Загом тихонько подкатили заглушенный мотоцикл к самому краю лесополосы, чтобы не насторожить чутких зверьков. Потом заняли места в седле - и заведенная "Планета" резко вырвалась на кроличью лужайку. Серые шкурки тут же засуетились и со всех лап бросились бежать к норам. Но Заг умеет с места развивать большую скорость. А копье в руках Шуры становится быстрым и ловким. И когда мотоцикл догоняет бегущих зверьков, закаленное острие Большого Жала без особого труда настигает их бока и спины. Тут главное ударить не сильно, иначе наконечник буквально разрывает тушку, и она становится малопригодной к употреблению в пищу.

За один заезд, пока кролики не попрячутся под землю, можно добыть несколько тушек. В этот раз охота оказалась удачной, три тельца остались на поверхности, так и не успев спрятаться под спасительную землю.

Теперь не придется спать голодными. Большое Жало хорошо потрудилось, да и Шура подразмялся. Подбирая кроличьи тушки, он вспомнил Учителя и свои первые тренировки с долгомерным копьем.

Тогда он должен был по нескольку часов кряду держать в руке длинную палку, на конец которой Вайс подвешивал камень. Сначала небольшой камешек, с каждым днем груз все увеличивался. Рука немела и дрожала, пот заливал перекошенное лицо солеными ручьями. Нужно было тренировать руки…

Вайс

…Последние недели Шура бродил неподалеку от Великой Пустоши. Питался вялой репой и сырой сморщенной кукурузой, которые воровал на скудных огородах у тех, кто рискнул поселиться так близко к Соленой Пустыне.

Последний нормальный ужин у него был три дня назад. Тогда молодой, игривый, но тощий спутник Шуры решил, что жизнь впроголодь не есть хорошо. Его не было целый день, а под вечер он догнал волочившегося по дороге Шуру. Рыжий припадал на заднюю лапу, а в его пасти болталась курица.

И вот наспех обжаренная на костре и разделенная пополам небольшая тушка была единственным воспоминанием о пище за последние три дня. Не считая терпких ягод терна, которые, казалось, лишь добавляют аппетита. Рыжий благоразумно отказывался от такой еды, а Шура набирал полные ладони синих ягодок, жуя на ходу. Изо рта капала слюна, как и у Рыжего. Время от времени Шура брал пса на руки и нес его, чтобы тот не нагружал ушибленную хозяином курицы лапу.

Сейчас они брели по засоленной почве. Шура надеялся срезать дорогу и выйти к началу малого тракта на Маджинленд. А потом держать путь к Большой реке. Там и живности у крестьян побольше, и огороды побогаче.

А здесь редкие кустики жухлой травы неуверенно пробивались из рыхлой почвы солончака. Местами поблескивали лужи. У Шуры пальцы вырывались на свободу из ветхих стоптанных ботинок, отчего в трещинки на грубой коже въедалась жгучая соль.

Уже вечерело, когда вдали замаячила одинокая хибара. Подходя к жилищу, Шура и Рыжий миновали загон, в котором топтался десяток тощих овец. Неподалеку на привязи торчали две козы.

– Зайдем, попросим воды. И поесть. Если не дадут - сами возьмем, - сказал Шура своему спутнику.

Пес ничего не ответил, но было ясно, что он не возражает.

На пороге возле распахнутой двери хижины сухонький старичок строгал дощечку. Он был так увлечен своим занятием, что даже не поднял головы при виде пришельца с вымахавшим щенком.

– Дед, принеси мне воды.

Шуре показалось, что он прошептал эти слова себе под нос, поскольку старик даже не шелохнулся и увлеченно продолжал водить ножом по дереву.

– Воды принеси!!!

"Шк-шк-шик! Шк-шк-шик!", - нагло ответил ему нож. А старик провел по дощечке ладонью, пробуя, насколько гладко он обстругал ее край.

– Глухой, что ли? - сдвинул плечами Шура и Рыжий его понял.

Пес залаял на всю силу своей басовитой глотки.

Старик неторопливо начал обстругивать другую сторону доски.

Обнажать меч против наглого деда не хотелось. Хотелось пить и есть. Потому Шура ударил ногой, целясь в коленку старикана.

И тут же распластался на крыльце.

Быстро вскочив на ноги, он выхватил акинак. И снова улегся на утоптанную землю перед порогом. Меч отлетел в сторону. А лезвие нагретого от работы ножа неприятно горячило горло.

Уверенный в своем превосходстве над одиноким старцем, Шура теперь оказался в его власти.

Рыжий попытался цапнуть Шуриного обидчика за ногу, но отлетел с жалобным скулением.