Властелины Пограничья

- Еще одно доказательство, - Пенелопа шлепнула рукой по столу, - но самое страшное даже не в этом. И не в том, что с того момента, я уже год не злилась. Даже не раздражалась, представляешь?

Доктор не мог отвести от нее распахнутых глаз. Ему стало очень страшно.

- Самое страшное, что у меня из головы не идет один махонький эпизод, - Пенелопа замолчала и не смотрела на ван Чеха.

- Какой? - вялым языком спросил доктор.

- Как ты обнял меня тогда и как сказал, что испугался, - Пенелопа набралась смелости и прямо посмотрела на доктора.

Они оба сидели боком к столу и лицом друг к другу. Дотянуться было легко, но и трудно одновременно. Пенелопа коснулась щеки ван Чеха и робко улыбнулась. Она не могла выговорить ни слова, но глазами выразить получалось неплохо.

- Спасибо тебе. Я же так и не сказала до сих пор, - улыбнулась она.

Ван Чех взял ее руку, нервно перебирал пальцы, мял ладошку. Он чувствовал, как внутри нарастает смутная тревога, как все вокруг вибрирует. Уже давным-давно он чувствует себя спокойно рядом с ней, а все почему? Потому что переменчивость Пенелопы исчезла. Это всегда его напрягало. С ней никогда нельзя было понять, что она выкинет в следующую минуту, побьет или приголубит.

Особенно, это пугало в первую практику. Она легко впадала в ярость из-за мелочи, а серьезные проблемы могла принять стоически и философски, а могла и разреветься в ту же секунду. Теперь Пенелопа стала "стабильнее". Ван Чех уже давно не видел от нее ни резкого взгляда, не слышал резких слов. Доктор вздохнул.

- Ты уверена, что все в порядке?

Пенелопа пожала плечами.

- Я чувствую себя хорошо. Месяца четыре уже только гнетет ощущение, что мне чего-то не хватает. Я упорно ищу, но никак не могу найти. Я с того дня не была в Пограничье, может по нему соскучилась? Но теория моя теперь мне не кажется особенно верной. Так, фантастика какая-то. Я не очень понимаю, что происходит.

Солнечный луч упал на отросшую челку Пенелопы, она зажмурилась. Доктор все еще тревожился, но теперь созерцал, как она морщит нос, хмурится и пытается найти положение, чтобы солнечный свет не бил в глаза. Все это доктора забавляло и умиляло.

- Ты всегда можешь на меня положиться, - доктор положил руку на плечо Пенелопы, - У тебя всегда есть я.

- Я знаю это. И спасаюсь только так, - она улыбнулась и помолодела лет на пять.

Доктор хотел что-то сказать, и даже открыл рот, но засмущался и промолчал. Он разглядывал ее лицо, она наблюдала за быстрым движением голубых глаз. Глаза его замерли, ресницы чуть дрогнули, ван Чех закрыл глаза. Пенелопа ощутила легкое прикосновение теплых мягких губ.

Ван Чех отсторонился и вопросительно посмотрел на нее. Пенелопа улыбнулась и вернула поцелуй.

- Больше ничего, я два раза не предлагаю. Сам виноват, - шепотом сказала она, погладив его по жестким кудрявым волосам.

Доктор вздохнул и сгреб Пенелопу, сильно сжав.

- Задушишь, Октео, - радовалась она.

- Так даже лучше, - серьезно и густо пробасил ван Чех ей на ухо, - иначе было бы неправильно. У тебя муж. А я… Я буду рядом, когда будет нужно.

- А больше ничего мне и не надо. Просто нужно, чтобы кто-то был рядом, когда я упаду. Я очень рада, если это будешь ты, - ласково ответила Пенелопа.

Доктор ушел смущенный, подавленный и одновременно ликующий. Он чувствовал себя так, будто бы его душу тянули в три разные стороны: в ад, в рай и в небытие.

По пути домой в последнем составе метро он задумался так сильно, что проехал на три станции дальше своей. Там его с руганью выгнала какая-то поломойка. Доктор недоуменно смотрел на нее, она ему говорила, а он не понимал что. Мир не касался его. Ван Чех вышел в ночной весенний город и побрел, куда глаза глядят. Автобусы ходили уже нерегулярно. Ночка выдалась прохладная, доктор кутался в белое пальто, на вороте которого были три тонкие черные полоски, слегка размазанные его пальцами: следы туши Пенелопы - он их не состирывал из соображений глупой сентиментальности.

На одной из остановок его догнал автобус. Ван Чех с удивлением отметил, что тот проезжает недалеко от его дома. Уже сидя один в этом автобусе ван Чех дал волю воспоминаниям, которые хотел приберечь до дома, чтобы всю ночь видеть их во сне.

***

Почти под занавес его второй практики. Пенелопа задержалась с картами. Ван Чех по доброте душевной решил ей помочь. Она не отказалась от помощи, хотя и заметила, что на результаты практики эта помощь не повлияет.

Какое-то время они возились с бумагами. Пенелопа то и дело поглядывала на него, то весело, то резко, словно жалела, что он пришел, но с постоянной какой-то нежностью.

- Вальдемар, - наконец, сказала она, - Ты же еще не передумал идти сюда работать?

- Не передумал, а что какие-то проблемы?

- Нет, место я под тебя уже выбила и держу, можешь не беспокоиться. Просто у нас возникла кое-какая проблема другого характера, - она поджала губы.

- Какая же? - доктор не заметил, как Пенелопа оказалась слишком близко.