Властелины ринга

Что произошло? Бог его знает. Может быть, один из ударов Бенна попал в какую-то уязвимую точку. Может быть, дело сделал какой-то из его многочисленных и явно преднамеренных прицельных ударов головой. Но мне кажется, дело скорее было в самом Макклеллане. Бывают дни, когда что-то с нами не так. Любой боксер расскажет вам о бое, в котором он по совершенно необъяснимой причине плохо себя чувствовал. И это касается далеко не только бокса. Один мой друг, марафонец-любитель, рассказывал мне, как однажды, пробежав двадцать километров, почувствовал, что если не остановится, то умрет. Стояла сухая и не слишком жаркая летняя погода, идеальная для бега. Через пару дней в гораздо худших условиях он легко пробежал стандартную марафонскую дистанцию и даже установил личный рекорд. По сей день он не может объяснить, что тогда произошло, но по-прежнему уверен: если бы он не остановился, то с ним случилось бы что-нибудь страшное. Наверное, такой день был тогда и у Макклеллана.

В те времена, когда Макклеллан мог говорить, он как-то сказал, что предпочел бы смерть поражению. Но представлял ли он себе такую жизнь, которой живет сейчас, когда не может свести с ней счеты? Уже десять лет он заперт в своем теле, как узник в клетке, – наверное, самый одинокий из всех людей.

Джеральд был бойцом до мозга костей, которому необходима война. Когда он не дрался сам, он смотрел собачьи бои. Даже на пресс-конференцию, посвященную предстоящему матчу, он мог заявиться с двумя питбулями на длинных поводках. Высокий, около 190 см, худой, с очень широкими плечами и с этими злобными псами, он казался тогда каким-то служителем ада. Теперь он сам живет в аду, и никакие охранники ему не нужны: не сбежит.

Говорят, Макклеллан как-то сам пристрелил своего любимого пса за то, что тот проиграл бой. Теперь этот пес торжествует в каком-то собачьем аду: ему повезло больше, чем его убийце. Ему повезло, он умер, а Джеральд слеп, бессилен и беспомощен, но он осознает происходящее вокруг него настолько, что может заплакать от того, что его друга нокаутировали.

Рой Джонс как-то сказал: «Даже у слепого есть свое видение мира». Конечно, есть – и слепой не хочет видеть своего друга битым еще больше, чем зрячий. Многие считают, что Рой Джонс проиграл нокаутом сначала Антонио Тарверу, а затем и Глену Джонсону из-за того, что потерял мотивацию: все вершины взяты, скучно, остались только привычка и понятный страх перед тем, чтобы бросить дело, которым занимался всю жизнь. Я думаю, если бы Рою сказали, что в случае проигрыша его посадят напротив плачущего Джеральда и заставят часами смотреть на эти слезы, он нашел бы в себе мотивацию и выиграл бы оба боя.

Я давно не перечитывал Конан Дойля. Но один кусок (я даже помню, из какого он рассказа, – «Тайна Боскомской долины») врезался в память. Это говорит Шерлок Холмс, только что выслушавший исповедь преступника и отпустивший его с миром: «Да поможет нам Бог! Зачем судьба играет нами, жалкими беспомощными созданиями? Когда мне приходится слышать что-нибудь подобное, я… говорю: „Вот идет Шерлок Холмс, хранимый милосердием Господа Бога“».

Да поможет нам Бог. И да поможет он Джеральду Макклеллану, если он чем-то еще может ему помочь.

Жизнь по-прежнему не отпускает Джеральда Макклеллана, а смерть не принимает.

Русский шансон Фернандо Варгаса

16.10.2002

За эту статью разные сетевые придурки в свое время долго поносили меня как русофоба и негодяя. По-моему, безосновательно. Что я действительно терпеть не могу, так это «русский шансон», на мой взгляд, жанр столь же нелепый, сколь и его название. Вы, например, в состоянии представить себе, чтобы в Великобритании существовал жанр под названием English pesnya (инглиш песнья)? У меня на это испорченности не хватает.