Властелины Срединной Тьмы

– Он не осмелится! – гневно воскликнула она, но, хорошо зная своего отца, отлично понимала, что тот не только осмелится, но и сделает это. Должно быть, так было задумано с самого начала, вот почему он сквозь пальцы смотрел на ее проделки. Он проверял ее, испытывал ее способности, ее физическое и умственное развитие! И вот теперь она прошла последний тест, и ей предстоит воплотить в жизнь заветную мечту отца.

Он вынашивал этот план много лет, и обойти его было невозможно. Она никогда уже не вернется из этой рекреации. Ее прежняя психика исчезнет, сменившись темплетом, который – Сон Чин была в этом уверена – отец давно уже приказал подготовить. Она превратится в покорную, услужливую дурочку, не знающую иного мира, кроме Хайнани, и ничем не интересующуюся. Скучнейшее изнеживающее растительное существование. У нее будет одна задача – нарожать как можно больше детей.

Сон Чин знала, что это вполне возможно, она даже ничего не заметит. Химические препараты проникнут в мозг, внедрятся в рецепторы и сделают ее кроткой, послушной, пустоголовой нимфоманкой.

Поблагодарив друзей за предупреждение, она сказала, что хочет побыть в одиночестве, но и сама не осталась в саду. Сон Чин вернулась в дом и по потайным, тщательно охраняемым переходам спустилась и компьютерный зал. Она была гениальна и генетически превосходила всех, даже своего отца. Она знала, что, располагая достаточным количеством информации, можно найти решение любой проблемы. Даже такой.

Сев перед компьютером, она включила его и задумалась, пристально глядя на машину, столь знакомую и простую для нее. Через месяц ей и во сне не приснится этот зал, а если ее приведут сюда, она решит, что попала в сказку. Риск не имел для Сон Чин никакого значения, ибо то, что ее ожидало, было стократ хуже смерти. Ничего, она еще покажет им всем!

4. ПЯТЬ ЗОЛОТЫХ КОЛЕЦ

Козодой выглядел ужасно. Увидев его, Танцующая в Облаках испугалась, что его опять одолело безумие.

Скрестив ноги, он сидел на полу в каком-то странном оцепенении и казался внезапно постаревшим. Его волосы были растрепаны, лицо и одежда покрыты грязью и перепачканы запекшейся оленьей кровью. Туша оленя, освежеванная, но не разделанная, лежала в соляном ларе, и было ясно, что со времени возвращения с охоты он не делал ничего, а только сидел и словно на ядовитую змею смотрел на какой-то потрепанный черный ящик с металлическими застежками, лежащий на земляном полу.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, – осторожно сказала она. – Но ты не болен? Может, сбегать за знахарем?

Он не пошевелился.

– Не стоит. Эта болезнь особого рода, и врачующий ее заболеет сам.

Танцующая в Облаках недоуменно нахмурилась:

– Ее источник в этом ящике? Козодой кивнул:

– Охотясь, я наткнулся на мертвую женщину. Она умерла давно, но демон до сих пор ищет ее повсюду. Ему нужен этот ящик. Женщина умерла ради того, чтобы спасти его.

Танцующая в Облаках вгляделась внимательнее:

– А что там внутри?

– Смерть. Она поражает всякого, кто заглянет в ящик и поймет, что там находится. Она испугалась, но не за себя.

– И ты заглянул? И понял?

– Да, но я заглядывал туда мельком, и яд его не коснулся меня. Пока не коснулся.

– Значит, злые духи схватили твою душу, но еще не овладели ею. Пока не поздно, я заберу его отсюда. Отдай его мне.

Он резко повернул голову и взглянул на нее:

– Нет!!!

– Почему? Духи возьмут мою душу в обмен на твою, вот и все.

Козодой нахмурился, и взгляд его стал осмысленнее.

– Зло, заключенное в ящике, может повредить тебе только через меня. Действительно, безопаснее было бы отдать этот ящик тебе, чтобы ты отнесла его в стойбище Четырех Семейств. Это единственное, что может меня спасти. Но проклятие, тяготеющее над ним, таково, что я не могу позволить тебе это сделать.

Она не поняла, что он имел в виду – вернее, поняла по-своему.

– Ты думаешь, что тогда тебя назовут трусом? Воин, который в одиночку бросается на стрелы и копья неисчислимых врагов, может быть, и храбрец, но это мертвый храбрец и к тому же дурак, потому что гибель его бессмысленна. За свою жизнь я знавала много таких глупцов. О них поют песни, но никто не учит молодых воинов на их примере. Пойти на верную смерть, чтобы другие остались живы, – почетно, но погибнуть, мечтая только о собственной славе, равносильно предательству: женщины и дети остаются рыдать в одиночестве, а племя лишается воина, который мог бы пригодиться в другом бою. Позволь мне взять ящик.

Козодой вздохнул: