Властелины стихий

Головы первых Уничтожителей показались над краем парапета — и тут же были снесены чёткими ударами клинков и когтей. Следующих за ними постигла та же участь, но долго так продолжаться не могло — и вскоре схватка кипела уже на самой стене. Когти и клыки Уничтожителей против длинных острых рогов серебристых единорогов, природной силы и ловкости вампиров и оборотней, копий кентавров и длинных кинжалов людей-ящеров, ядовитых хелицер акромантулов и тяжёлых копыт фестралов; магия стихий против магии Уничтожителей — всё смешалось в этой битве, где ставкой был целый мир. Страшны были мощные удары Лаэда, сминавшего черепа врагов, точно бумагу; сотни монстров поразил он за время битвы, и слепота не мешала ему — острый слух уже много лет заменял Лаэду глаза. Кентавры вставали на дыбы, круша кости Уничтожителей чёткими ударами тяжёлых копыт и одновременно поражая близлежащих врагов острыми копьями, которыми полулюди-полукони владели мастерски. Люди-ящеры из глубин болот Запретного Леса, гибкие и ловкие, мелькали среди Уничтожителей, быстрыми ударами кинжалов отправляя их туда, откуда они уже не смогут вернуться. Дети Арагога оплетали паутиной поднимающихся по стене тварей, и те срывались вниз, увлекая за собой тех, кто взбирался ниже, и, падая с огромной высоты, разбивались о застывшую поверхность лавы, ставшей твёрже камня…

Вокруг Алас’саров столпилось самое большое количество Уничтожителей, которые быстро поняли, кто самый опасный враг, и попытались устранить помеху. Однако помеха не собиралась устраняться — стихийных не так-то легко было достать. Воздушный щит, созданный Дамблдором, не подпускал врагов близко, но при этом пропускал магию — и тут уже Пиро’сару и Аква’сару пришлось проявить себя; месяцы тренировок не прошли даром, и у юношей было, чем достойно встретить неприятеля. Гарри щедро расточал направо и налево огромные огненные шары и длинные всполохи, извивающиеся, точно плети, оставляющие глубокие отвратительные раны на телах врагов — а тех, кто сумел избежать губительного пламени, настигало возмездие воды. Кровь — это тоже в некотором роде вода… и ей можно управлять… Вряд ли Уничтожители понимали, отчего они погибали, когда кровь внезапно останавливалась в их жилах, а сердце продолжало работать, бесполезно сокращаясь, не в состоянии протолкнуть больше ни капли густой ржаво-бурой жидкости. А некоторые, уже предвкушая треск рвущейся под ударами когтей плоти магов, внезапно падали, хрипя, и кровь начинала хлестать у них из пасти — и лилась до тех пор, пока последнее судорожное движение тела не свидетельствовало о том, что этот враг больше не опасен… Внимание Вольдеморта же было приковано к тому, что происходило внизу, под стеной — и порой из земли, взрывая почву, взметался мощный побег, протыкая зазевавшегося Уничтожителя, — и, пронзённый насквозь, тот мог лишь извиваться и беспомощно дёргать лапами, напоминая при этом жука на булавочке из коллекции какого-нибудь энтомолога.

Но силы были слишком неравны — и спустя час отчаянной борьбы защитники Хогвартса дрогнули. Пока они ещё не отступали, но такой исход был недалёк. Горы трупов Уничтожителей валялись на стене и под ней — но среди них попадались и трупы оборотней, и акромантулов, и кентавров; одиноким серебряным пятном горело на тёмной земле тело единорога, сброшенное вниз во время схватки. Вот в горло человеку-ящеру впились острые клыки Уничтожителя — и тот издал полузадушенный хрип, перешедший в бульканье, когда кровь хлынула из раны, обагряя морду его противника. Но тот недолго радовался победе: копьё кентавра пронзило его насквозь, выйдя из груди на целый наконечник — и, всё ещё скалясь, он рухнул на труп полуящера, дёрнулся — и затих навсегда. Ронан, уже тяжелораненый, но не уходящий с поля битвы, вырвал копьё из тела и прорычал:

— Это тебе за наш мир, тварь! — и тут же его оружие нашло себе другую жертву. Но кентавр не дожил до конца боя — вместе с облепившими его Уничтожителями, рвущими его тело на куски, он спрыгнул со стены, даже своей смертью принеся гибель ещё десятку врагов. Отчаянно бился на земле акромантул — ему отгрызли все ноги, кроме одной, и сбросили со стены — но вскоре клыки Уничтожителя положили конец его агонии. И такие маленькие трагедии разыгрывались повсюду; чудеса героизма совершались на стене в гуще схватки — но их никто не замечал, потому что это было естественно в те минуты, и каждый сражался не ради славы и почестей, но ради самой жизни в этом мире…