Властелины удачи

— Не будем об этом, лучше послушай меня. Наклонись, я не могу кричать. А теперь слушай внимательно. Моррис Чандлер общается с парнями, общаться с которыми ему бы не следовало. С Карло Вулкано, Пьетро Джибеллино, Джоном Стефано.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда я жил на пятом этаже, Чандлер подключил меня к своей личной телефонной системе. Я не доверял ему, а потому дал команду моим людям прослушивать его разговоры. Его телефоны связаны с коммутатором в Сан-Диего, так что фэбээровцы, пасущие этих парней, не догадываются, что говорят они с отелем в Лас-Вегасе. Разумеется, они пользуются не настоящими именами, а кодовыми. Чандлера они зовут Мори. Так его называл Невада, поэтому-то я и знаю, что это он.

— И что, по-твоему, они замыслили?

— Они хотят заблокировать строительство «Интерконтинентал Вегас». Им не нужна конкуренция. Они хотят использовать казино, как привыкли, а мы им мешаем.

— И что они могут сделать?

— Затянуть получение нами разрешения на строительство. Организовать забастовки. Кто знает? На насилие, полагаю, они не пойдут. Ты носишь с собой пистолет?

Бат покачал головой.

— Я носил, время от времени, много лет. Предлагаю тебе подумать об этом.

Глава XX

1

Пошла вторая неделя после инфаркта Джонаса, когда Соня прилетела в Нью-Йорк. Бат встретил ее в аэропорту Кеннеди и отвез в квартиру в «Уолдорф Тауэрс». На следующий день она навестила Джонаса в Колумбийской пресвитерианской больнице.

Бат предложил подвезти ее, но она настояла на том, что доберется сама, на такси. Соня также хотела пройтись по магазинам, поэтому они договорились встретиться на ленче в ресторане «Двадцать один» в четверть второго. Водитель такси, пуэрториканец, проникся к ней симпатией, когда она заговорила с ним по-испански, и посоветовал убрать кольцо с бриллиантом и браслет с изумрудами в сумочку. Она поблагодарила и последовала его рекомендациям. Он, разумеется, и подумать не мог, что платиновый пояс верности, украшенный драгоценными камнями, который она носила на себе, стоил больше кольца, браслета и его автомобиля вместе взятых.

Джонас обрадовался ее приходу. Он уже мог сидеть, привалившись спиной к подушкам. Заметно похудел, а вот цвет лица улучшился. Может, потому, что впервые после катастрофы «Центуриона» и последовавшей тогда госпитализации он за целых двенадцать дней не выпил ни капли спиртного.

А едва не состоявшаяся встреча со смертью настроила Джонаса на лирический лад.

— Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен за то, что ты воспитала мне такого сына. Настоящего мужчину. Я, как видишь, сейчас ни на что не годен. Бат для меня — подарок судьбы. Кому еще я мог бы довериться?

— У тебя верные и компетентные сотрудники, — возразила Соня.

— Они — не Корды. — По тону чувствовалось, что этим все сказано.

— А вот он — Корд. Я это вижу.

— Но, Соня… Он не похож на меня. Почему он на меня не похож?

— Потому что вы оба — единое целое, — резко ответила она. — И каждый должен это видеть.

— Господи, я предложил ему весь мир! Я дал ему… — Он осекся, пожал плечами.

Соня кивнула, но комментировать не стала. Она пыталась забыть ту боль, что принес ей этот человек. Его образы запечатлелись в ее памяти. Поначалу молодого, двадцати одного года, жеребца, с которым она отправилась в Европу: красивого, сильного, лучащегося оптимизмом и энергией. А потом зрелого, уверенного в себе, умудренного опытом промышленника, которого она встретила четыре года тому назад. Сейчас ему пятьдесят один, максимум пятьдесят два. Для инфаркта рановато. И он, несомненно, это знал. Он-то планировал еще лет двадцать активной работы, а вот теперь придется менять планы.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге.

— Говори.

— Твой дядя Фульхенсио знает меня. По рекомендации Бата я вложил деньги в гаванское казино. Я поверил человеку, которого тоже знает твой дядя, пообещавшему, что там будет вестись честная игра.

— Мейеру Лански, — уточнила Соня.

— Ты знаешь… Хорошо… Так вот, я думаю, что никто не останется внакладе, ни Фульхенсио, ни Бат, ни я, если твой дядя благожелательно рассмотрит просьбу Мейера Лански о выдаче лицензии на открытие в Гаване отеля-казино. Он, естественно, готов выполнить все формальности.

— Под формальностями понимаются взятки, которые он должен заплатить моему дяде.

— Так уж у них принято, — пожал плечами Джонас.

— Ты заработаешь на этом деньги? — спросила Соня.

— Решение принимать Бату.

— Ты дозволяешь Бату принимать решения? Это что-то новое, не так ли?

В какой уж раз Джонас пожал плечами.

— А что еще мне остается? По крайней мере, он умен. Он — Корд… и, разумеется, Батиста.

— Хочешь совет?

— Почему нет?

— Вложи чуть больше души в отношения с сыном. В будущем это принесет куда большую прибыль, чем любая из твоих инвестиций.

— Я вкладываю. Я разрешил ему снимать телешоу. Я вложил туда деньги, которым нашлось бы применение в других местах. Нам повезет, если мы хотя бы окупим расходы.

— Я говорю не о деньгах, Джонас. Вкладывание денег — это вся твоя жизнь. Это ты делать умеешь, пожалуй, умеешь лучше всех. Вот что ты не вкладываешь, так это душу. Ты любишь сына?