Властитель душ

— Лишь два человека на свете способны всерьез беспокоиться об этом — вы и моя жена. Ничего такого я не сделал. Сейчас меня тяготит один долг, расплата неотвратимо надвигается. Страшно за жену и за сына, трудно вопреки всему уповать на избавление, хотя дважды мне удавалось выйти сухим из воды. Что станется с женой и сыном, если со мной случится беда? Чтобы защитить их, я готов ограбить и убить, говорю вам это как на духу. Я загнанный зверь, которого выкурили из логова. Каждый кусок приходится выгрызать, ничто не дается даром. Жена и сын не выживут одни. Она устала и ослабела. Сын еще мал и беспомощен.

— Позвольте же мне вам помочь! — взмолилась Сильви. — Возьмите деньги. Вы потом вернете их мне. Вам нечего стыдиться.

— Ни за что! Ни за что! Я отказываюсь! Чтобы я! Взял у вас! Боже, простите, простите. — Он судорожно провел ладонью по лицу. — Я нездоров, я брежу. Мне так стыдно. Мои невзгоды — сплошная дрянь и низость. Лучше бы я каялся вам в настоящем преступлении.

— Не говорите так, — вдруг рассердилась она. — Вы обращаетесь ко мне, будто я святая. Я этого не стою. Я обычный человек, ничем не лучше вас. На моей совести не меньше грехов, ошибок, ужасных заблуждений.

— Таких ошибок и грехов, как я, вы никогда не совершали. Не совершали, на мое счастье. Мне нравится благоговеть перед вами. Хотя иногда я вас ненавижу, — прибавил он совсем тихо. — На самом деле я вас люблю.

Она промолчала.

Дарио попросил робко:

— Вы позволите дикарю и безумцу иногда навешать вас?

— Приходите, когда пожелаете. Я вам рада. Если вам грустно, если у вас несчастье, если вы больны, одиноки, вспомните обо мне. Я всегда вас выслушаю, пойму и помогу — согласитесь только принять мою помощь.

Он поспешно вскочил, схватил со стула потрепанный чемоданчик.

— Благодарю вас, мадам. Мне пора. Нужно еще зайти к одному больному.

Он неловко поклонился. Сильви, прощаясь, протянула ему руку. Он с трепетом легонько пожал ее. И выбежал из комнаты.

14

Некоторое время он стоял неподвижно на улице Варенн, глядя на старинный особняк, где жила Сильви, и на соседние дома. Потом медленно двинулся прочь. Раньше он часто воображал, какие в богатых парижских домах светлые, просторные, теплые комнаты, как вечером при мягком свете ламп на пушистых коврах играют дети. Впервые ему самому довелось побывать в таком доме.

Он с завистью заглядывал сквозь приотворенные ставни первого этажа в жилища консьержек, торговцев и мастеровых. Счастливые!

Часто Дарио утешали:

— Вы так давно живете во Франции, вы почти француз!

В этом «почти» заключалась для него бездна особого смысла и горького опыта. У него не было друзей, близких, родственников. Он не чувствовал себя дома, он всем чужой. Невольно напрашивалось сравнение с диким зверем, что выполз из логова, рыщет, обходит многочисленные ловушки, скалится, поскольку ни на что, кроме зубов, рассчитывать не может.

Войдя в метро, он приостановился в густой толпе — его со всех сторон толкали, — вытащил из кармана письмо и с пристальным вниманием перечитал его: «Дорогой доктор! В ответ на Ваше послание от 23-го числа сего месяца сообщаю, что, к сожалению, не смогу вновь отсрочить погашение подписанного Вами векселя, то есть прошу вернуть всю сумму в установленный срок. Надеюсь, Вы со своей стороны не замедлите с выплатой по векселю, в противном случае мне придется его опротестовать. Поверьте, мои требования вполне справедливы и разумны.

Мой сын полностью выздоровел благодаря Вашим стараниям и превосходному туберкулезному санаторию. Лечение там обошлось недешево, поэтому, как Вы понимаете, деньги мне сейчас особенно нужны. Поваром сын не станет. Я устроил его на обувную фабрику в Лилле, он там на хорошем счету.

Сезон начался удачно. Масса приезжих, но уровень публики невысок, так как это в основном иностранцы. У нас в гостинице некоторое время жила небезызвестная вам Элинор Барнетт, подруга Вардеса, что надеется в будущем стать его женой. В настоящий момент она проживает в Париже по адресу: Нёйи-сюр-Сен, Бульвар Бино, 27. Советую Вам обратиться к ней в случае затруднений. С дружескими пожеланиями Ангел Мартинелли».

Для своей любовницы Вардес снял прекрасный особняк, окруженный садом, на бульваре Бино.

Дарио встретил слуга Вардеса, давний приятель Мартинелли, отлично осведомленный о том, как Дарио втерся в доверие к хозяину.

— Сегодня с семи до девяти у нас полно гостей, — доверительно сообщил он. — Мадам у себя, готовится к приему.

— Пожалуйста, — Дарио умоляюще смотрел на слугу. — Доложите мисс Барнетт обо мне. Я не отниму у нее много времени.

Времени не отниму. Разговор будет коротким. Да или нет. И скорее прочь. А если нет? Что же делать? Кроме Сильви и Элинор, помочь некому. Элинор его должница. Если Мартинелли опротестует вексель, Дарио ждет тюрьма, позор, крушение всех надежд. Будь он один, ему бы лучше сесть в тюрьму, чем ходить с протянутой рукой и унижаться. «Но у меня жена и сын», — в отчаянии думал он.