Властитель мира

Оба с квадратными челюстями, серо-голубыми глазами и рыжеватыми волосами, Льето и Энгельберт были достаточно похожи, чтобы их родство не вызывало сомнений. Однако Энгельберт выглядел скорее долговязым и телосложением не намного крепче среднего, в то время как в Льето было больше ста кило веса и двух метров роста. Несмотря на столь солидные размеры, молодое безмятежное лицо придавало ему симпатичный и приветливый вид.

Маленькая и набитая до отказа таверна, на которую пал их выбор, походила на все прочие заведения, расплодившиеся как грибы у входа в космопорт с самого начала его строительства. Сидячие места им удалось найти исключительно по счастливому стечению обстоятельств: их вызвали очень рано утром, задолго до основного наплыва посетителей. В качестве бонуса к их местам прилагался роскошный вид на причальные доки – головокружительную вертикальную конструкцию из переплетений металла и бетона, заполненную сотнями тысяч ожидающих отбытия солдат. Причем все они пребывали в убийственном настроении, главным образом из-за сенсорного хаоса, в котором вынуждены были вариться вот уже несколько часов: вокруг царил водоворот звуков и запахов, где гул толпы заглушал общие объявления, скрежещущие призывы которых доносились из громкоговорителей, затерянных в самой вышине, а душная вонь горелого машинного масла проникала аж до переполненных столовок, образуя противоестественную смесь с запахом остывшей еды. И как если бы deus ex machina[4], заправлявший этим безумным спектаклем, решил, что ему недостает завершающего штриха, десятки военных транспортников постоянно взлетали и садились, несмотря на явную опасность, которую представляло собой такое количество кораблей в непосредственной близости от леса балок и несущих опор военного космопорта Нахор.

Когда двумя годами раньше потребовалось определиться с местом для постройки будущего транзитного предорбитального порта, выбор района Эркери, расположенного рядом с легендарным городом Клермоном[5], показался авторам проекта само собой разумеющимся как с географической точки зрения, так и с символической. Близость Клермона, по общему мнению, представлялась счастливым предзнаменованием для начала этой военной кампании.

Завершенное менее чем за двадцать месяцев в приливе энтузиазма, последовавшего за объявлением крестового похода, величественное задание возносило теперь свой трапециевидный силуэт над вершинами деревьев, покрывающих окрестные холмы, напоминая жесткостью форм о военном предназначении данного объекта.

Вереница транспортников, совершающих челночные перелеты на низкую орбиту, окружала его вершину, как рой возбужденных пчел, в то время как внутри оглушительный шум увеличивал неразбериху, и без того производимую толчеей в очередях, вибрацией при взлетах и дурманящим запахом горючего. Десятки уровней, перечеркнутых мостками, подвешенными над пустотой, хаотично переплетались в гигантской бетонной колоннаде. Все в целом неизбежно вызывало головокружение.

Мобилизованные полки получали приказы об отбытии с определенным интервалом, чтобы распределить приток персонала в транспортники, но даже при этом концентрация людей в Нахоре достигала такой плотности, что это не могло не обеспокоить ответственных за переброску. Весь личный состав должен был переправиться в пространство за неделю, и никто не знал, удастся ли уложиться в срок. А глядя на это невероятное бредовое зрелище, любой разумный человек предположил бы, что нет.

Однако это было сделано.

К моменту, когда Льето Турнэ добрался до стола и умелыми движениями расставил кружки, они провели в ожидании худо-бедно уже семь часов, надеясь услышать, как вызывают их подразделение, и исчерпали все темы для разговора со своими двумя попутчиками.

– Спасибо, солдат, но если я выпью еще хоть глоток этой дряни, то наверняка заработаю дырку в желудке! – воскликнул Олинд, один из двух мужчин, которых они встретили, явившись сюда ни свет ни заря.

Увидев их нарукавные повязки, братья поняли, что те должны присоединиться к тому же подразделению, и решили скоротать время вместе.

– Ты позволишь? – спросил его товарищ, чье имя, Дудон, значилось у него на груди, прямо у сердца. – Я парень попроще, а главное, не знаю, когда удастся выпить в следующий раз.

– Можешь не волноваться, на борту этого добра полно. Не дадут же они нам умереть от жажды за полтора года.

– На борту-то да, – вмешался Льето, делая шумный глоток, – а вот с Акией дело другое.

– Да ладно тебе, должно же найтись хоть какое-то пойло на этой паршивой планетке!

Позади них, словно для того, чтобы сделать общий уровень шума еще невыносимей, настенная панель сообщала последние новости христианского мира, выводя при этом постоянный обратный отсчет красными цифрами внизу картинки: Ч – 28:17.