Властитель рун (книги 1-5)

- Обещаю тебе, что если мы убьем опустошителя, ты съешь его уши, - пошутил он. Съесть уши первого убитого на охоте кабана считалось великой честью. Но у опустошителей уши отсутствовали, да и вообще они были несъедобны. - Или, по крайней мере, срежешь у него кусок шкуры в форме уха.

- О, вы слишком великодушны, милорд, - захихикал Боринсон, подражая крестьяночке на рынке, рассыпающейся в благодарностях перед дворянином. - Ох, вы так добры. Все вы, лорды, такие... лордные-лордные, если ухватываете мою мысль.

- Благодарю вас, милая леди, - сказал Габорн, копируя тяжеловесный акцент одного маркиза из Фересии, известного позера. Задрав нос, он понюхал воздух - в точности так, как это делал маркиз - и использовал всю силу своего Голоса, чтобы усилить впечатление. - Будьте благословенны и вы, и ваша лачуга, и все ваши курносые детки, дорогая леди. Только пожалуйста, не подходите ближе, а то я могу расчихаться.

Боринсон засмеялся - маркиз и вправду часто начинал чихать, когда грязные крестьянки оказывались рядом. Из-за того, что он так этого боялся, крестьянки всегда держались от него подальше, и у него не выработалась толерантность к запаху их бедности.

Довольно грубоватый юмор, но в данный момент ничего лучшего Габорн придумать не мог, а Боринсону явно стало легче. В душе Габорна даже вспыхнула надежда, что когда-нибудь все в их отношениях станет как прежде.

Они скакали по низинам, перемежающимся округлыми холмами.

Облака начали потихоньку рассеиваться и дневное солнце растопило снег. На расстоянии мили от Лонгмота вдоль дороги сохранились крестьянские дома с несгоревшими соломенными крышами. Урожай уже убрали, животных в загонах не было, и все это создавало неприятное ощущение заброшенности.

Поднявшись на очередной холм, они увидели Бредсфорское поместье, уютно прилепившееся на склоне. Длинное строение из серого камня с двумя флигелями по бокам. Позади него виднелись сараи, голубятни и помещения для слуг; стены были увиты цветами и ползучими растениями. Перед поместьем среди цветов и аккуратно постриженных деревьев вилась дорожка и тек глубокий ручей, перекинутый через него белый мостик казался продолжением дороги.

На ступенях поместья сидела женщина в сером платье, темные волосы каскадом спадали с ее левого плеча.

Вскочив, Миррима удивленно уставилась на них. За прошедшие дни она не потеряла ни капли своей красоты. Габорн почти позабыл, как она хороша, как соблазнительна.

Боринсон пришпорил коня и понесся вниз по склону холма.

- Как...? Что ты делаешь здесь? - закричал он, спрыгнул с коня, и Миррима упала в его объятия.

Габорн остановился на расстоянии около сотни ярдов. Обнимая Боринсона, Миррима одновременно и смеялась, и плакала.

- Тебя не оказалось в Лонгмоте. Король Ордин сказал, чтобы я дожидалась тебя здесь. Небеса потемнели, ужасный крик потряс землю. Армия Радж Ахтена проскакала мимо, прямо вот по этой дороге, и я спряталась, но им было не до меня, они так спешили...

Габорн развернул коня и в сопровождении своего Хроно поскакал вверх по склону холма, чтобы дать этим двоим возможность побыть хотя бы несколько минут наедине. Он остановился под вязом, там, где на земле не было слякоти тающего снега. Ему стало легче, намного легче. Так или иначе, у него еще прежде возникло ощущение, что Миррима важна для его будущего, что она сыграет значительную роль в предстоящей войне. Он почувствовал благодарность к отцу, который сумел спасти ее, отослал туда, где она оказалась в безопасности.

И в то же самое время он почувствовал что-то вроде зависти к тому счастью, которое читалось на лицах Боринсона и Мирримы.

Иом испытала такое ужасное потрясение от столкновения с Радж Ахтеном, чувствовала себя после него такой разбитой. И то, как именно погиб ее отец, без сомнения, отдалит их друг от друга. Габорн не был даже уверен, захочет ли она когда-нибудь вообще разговаривать с ним.

Может быть, для него было бы лучше забыть о ней. И все же ее счастье и благополучие по-прежнему были ему небезразличны. Все эти мысли сильно взволновали его; дыхание стало отрывистым, время от времени он крупно вздрагивал.

Им обоим война нанесла ужасные раны, а ведь это было еще только начало.

Мы, однако, не имеем, право поддаваться своей боли, продолжал размышлять Габорн. Наша обязанность как Властителей Рун состоит в том, чтобы надежно оградить своих вассалов от опасностей. В случае чего, принять на себя удар врага, чтобы не пострадали простые люди, лишенные нашей возможности защищаться.

Чувствуя невыразимую боль, Габорн, тем не менее, не плакал и даже не позволял себе горевать по поводу собственной потери. Точно так же, мысленно поклялся он, как никогда не позволит себе дрогнуть перед лицом опасности.

Однако его страшила мысль о том, что все, случившееся сегодня - и не только сегодня! - будет снова и снова являться ему во сне.

Хроно Габорна стоял рядом с ним под вязом. Габорн сказал:

- Мне недоставало тебя, Хроно. Я не задумывался об этом, но сейчас понимаю, что мне не хватало твоего присутствия.