Властитель Стихий (СИ)

Еще ни разу в жизни Тинос не чувствовал себя настолько плохо. Отчаянно извиваясь и хватая ртом воздух, он беспомощно трепыхался на снегу, подобно выброшенной на берег рыбе. Рядом, раскинув руки и уткнувшись лицом в землю, недвижно лежал Гэйвин, под которым растекалась лужа крови. Чуть в стороне, судорожно хватаясь за снег, хрипела в агонии Каури. В затылке у эльфийки виднелась глубокая вмятина, на месте правой ноги болтались кровавые ошметки, а неестественный изгиб тела не оставлял сомнений в том, что у нее сломан позвоночник. Тиносу досталось немногим меньше: из его бока был выдран огромный кусок плоти, а полуоторванный хвостовой плавник висел на тонкой полоске кожи. Из ран хлестала вода, вместе с ней уходила жизненная энергия, и элементаль был уже не в силах удерживать себя от распада. Кожа его лопалась, тело постепенно расползалось в студенистую жижу. «Вот и всё, - промелькнуло в угасающем сознании. – А куда же я попаду?». Испокон веков все его собратья по Плоскости Воды заканчивали жизнь тем, что тела их сливались с родной стихией, а души – со всеобъемлющим сознанием лорда Акваландра, пронизывающим и одушевляющим всю Плоскость. Но какая посмертная судьба ждет его теперь, когда ни лорда Акваландра, ни самого Сопряжения больше нет? Эта мысль ужаснула – и Тинос стал сопротивляться. Заприметив невдалеке маленькое замерзающее озерцо, элементаль пополз к нему, отчаянным усилием воли заставляя себя хоть как-то сохранять форму. Несколько десятков метров до озера дались ему с неимоверным трудом, но всё-таки он дополз и кубарем скатился с крутого берега. Ему еще повезло, что ледяная корка на поверхности водоема была по-осеннему тонкой и непрочной. Проломив лед, Тинос погрузился в воду. Теперь он был в безопасности. Живительная влага заполнила его раны, и осталось лишь придать ей с помощью магии необходимую структуру, преобразовав в материал своей плоти. Работа предстояла довольно долгая и кропотливая, но этим искусством Тинос, как и любой водный элементаль, владел в совершенстве.

Гэйвин, очнувшись, со стоном повернулся на спину и первым делом потянулся к карману – на месте ли Кристалл Силы? Нащупав артефакт, маг облегченно вздохнул. Он приподнял раскалывающуюся от боли голову и огляделся. Вокруг простирались заросли облетевшего кустарника, среди которых высились отдельные тоненькие деревца, невдалеке блестело скованное льдом озеро. За лесом, на горизонте, крутился вздымающийся до небес зловещий черный смерч. Каури долго искать не пришлось – ее изуродованное тело, коченеющее на окровавленном снегу, сразу бросалось в глаза. А вот элементаля нигде не было видно, и, лишь присмотревшись, Гэйвин заметил рядом небольшую лужицу мутной жидкости.

- Тинос! – в отчаянии воззвал маг, не надеясь услышать ответ.

- Я здесь, - послышался слабый голос из глубины озера.

- Ты цел?

- Не совсем. Но через пару дней буду цел. Ты-то как?

- Да, кажется, тоже не совсем…

Стиснув зубы, Гэйвин принялся осторожно ощупывать и осматривать свои раны. В сущности, ничего страшного – отделался всего лишь лопнувшим черепом, распоротым животом и проломленной грудной клеткой. А могло ведь, как бедолаге Каури, перебить хребет и поотрывать ноги. Конечно, это не убило бы его, но еще неизвестно, что хуже – умереть или навсегда остаться обездвиженным калекой. Тем более в сложившейся ситуации, когда, кроме него, больше некому остановить конец света…

Великий Визирь подполз к Каури и перевернул ее лицом вверх. Да, так он и думал – ей уже ничем не поможешь, даже мощнейшая лечебная магия не вернет ее к жизни. Гэйвину было очень жаль темную эльфийку, но он содрогнулся при мысли о том, что на ее месте могла бы оказаться и Улисса.

Улисса! Сердце мага болезненно сжалось. Он же отправил ее прямо к Главному храму – как раз туда, где сейчас свирепствует вырвавшийся из Плоскостей хаос разрушения! Успела ли она выбраться оттуда? Гэйвин закрыл глаза и сосредоточил всю свою мысленную энергию на кольце эльфийки. Не прошло и минуты, как перед его внутренним взором появилось и это кольцо, и сама Улисса, на чей палец оно было надето. Склонившись над большим медным чаном, она с усталым и озабоченным видом сливала туда разноцветные жидкости из стоявших вокруг многочисленных склянок и сыпала травы из холщовых мешочков. В шатер к ней вошли двое бородатых мужчин в когда-то белых, а сейчас посеревших от пыли священнических балахонах. Они вели под руки третьего, чьи ноги волочились по земле, а голова бессильно моталась из стороны в сторону. Уложив бесчувственное тело на койку и что-то сказав Улиссе, они получили от нее по бутылочке какого-то снадобья и с поклоном вышли, а эльфийка принялась делать пассы над бледным лбом их товарища.