Властитель вершин

Этой ночью он взял ее еще дважды. В первый раз разбудил, лаская ртом грудь. В другой — припав к клитору. Он так ловко провернул все во время ее сна, что она проснулась от оргазма. В тот раз, когда попыталась сдвинуться с места, она обнаружила, что ее запястья прикованы к изголовью кровати, а ноги, под коленями, к противоположным сторонам рамы. Тяжело дыша, она попыталась освободиться, но он снова стал ее ласкать ртом. Вначале он слегка дразнил, затем ласки стали сильными и быстрыми. Она лежала, широко раздвинув ноги, а он мог делать с ней все, что хотел, и делал это. Она достигала разрядки снова и снова. Наконец, отступив, он поднялся выше и стал сосать ее соски, пока они не превратились в ярко-красные пики, затем резко вошел в нее и довел их обоих до потрясающей кульминации.

Приведя все в порядок, он поднял ее ногу, снова уложил лодыжку на подушки и приложил лед, а потом обнял Ребекку, прижав ее к себе.

— Ты носишься со мной, как курица с яйцом, — проворчала она. — Ненавижу лежать на спине.

Он усмехнулся и ничего не ответил. Вот дурак. И все же то, как он… доминировал в их отношениях, возбуждало ее настолько сильно, что она себя не узнавала.

Он поглаживал ее по груди, нежно лаская. И она поняла, что ему просто нравилось прикасаться к ней. Когда они лежали в постели, он либо обнимал ее, либо ласкал так, как сейчас. От того как он играл с ее грудью или просто к ней прикасался, или же проводил руками по ее телу, она чувствовала себя такой… такой красивой. Желанной.

Она закатила глаза. Конечно, когда с тобой занимаются потрясающим сексом сто пятьсот миллионов раз за ночь, чувствуешь себя желанной. Она накрыла ладонью его руку и внутренне вздрогнула, оценив разницу между ними. Загорелая, сильная, мускулистая. Запястья размером с ее ладонь. Он позволял ей трогать его, приподняв голову и наблюдая за ней в свете догорающих свечей. Через минуту она поцеловала его ладонь и сжала пальцы.

Когда она отпустила его, он с легкой улыбкой погладил ее по щеке.

— Ты беспокоишь меня, маленькая саба, — прошептал он. — Неужели твои родители забыли снабдить тебя языковой функцией?

Она нахмурилась:

— Что ты имеешь ввиду?

— Я ожидал, что ты разразишься проклятьями после наказания. Вместо этого ты молчала, как рыба. Пора поговорить, — он всматривался в нее откровенным взглядом. — Что ты чувствуешь по поводу порки?

Она отвернула от него лицо, но он ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— У меня нет этой волшебной функции, извини, — ответила она, уже зная, что тянуть время бесполезно. — Ты не считаешь, что пришло время поспать?

Он провел большим пальцем по ее губам.

— Родители пороли тебя?

Упрямый ублюдок.

— Мама, раз или два, — она попыталась вспомнить. — Однажды за то, что я убежала. Второй раз — за игры со спичками.

— Это вполне нормально. А отец наказывал тебя подобным образом?

Она покачала головой.

— Он уехал до того, как мне исполнилось восемь лет.

Потому что она и ее мама были толстыми и скучными. Не задумываясь, она оттолкнула руку Логана от своего лица.

Он прищурился.

— Он причинил тебе физическую боль?

— Я же сказала, что нет, так? — она еще дальше отодвинулась от него.

Раздраженно фыркнув, он притянул ее обратно к себе.

— Значит, моральную. Что он сказал?

— Слушай, Логан, — огрызнулась она, — Я хочу спать, а не играть в около психологические игры, понятно?

— Худоба, — прошептал он. — Я вспомнил. Твой отец предпочитал худышек.

У нее перехватило дыхание. Его слова полоснули ножом по сердцу.

— Угу.

Он обнял ее и крепче прижал к себе. Нежно погладил по бедру.

— Бекка, твой отец — слепой идиот. Ты мне нравишься такой, какая есть, — он усмехнулся. — И мне очень понравилось шлепать такую пышную попку.

Внутренняя застарелая боль все еще не утихла, но Бекка немного расслабилась, прижавшись к его теплому телу.

— Почему ты спросил меня про порку? Думаешь, мне могло понравиться?

— Иногда физическое или даже моральное наказание может вскрыть старые проблемы. Ты отреагировала как рассерженная женщина. Больше я ничего не заметил, кроме того что тебя это возбудило, — он улыбнулся. — Но я мог пропустить что-то важное. И тебе нужно научиться говорить о своих чувствах, зверушка.

Он так пристально за ней наблюдал? С другой стороны, чему она удивляется? Он всегда так делал. Она поджала губы, когда до нее дошло то, что он сказал.

— Я не возбудилась.

— Нет, ты возбудилась, иначе я не смог бы взять тебя сзади без предварительных ласк.

Увидев смех в его глазах, она почувствовала, что краснеет. Господи, она возбуждается от порки?

— В этом нет ничего хорошего.

— Люди разные, — он улыбнулся. — Мне понравилось то, как ты ощущалась на моих коленях, пока я шлепал твою мягкую попку. И наблюдать за тем, как она розовеет, и чувствовать, как ты извиваешься, — он провел рукой по ее груди, и она осознала, что ее соски снова затвердели. — Я мог выбрать другое наказание, но хотел узнать, как ты отреагируешь на боль вне сексуального контекста.

Она бросила на него сердитый взгляд.

— Боль есть боль.

Он ущипнул ее за сосок, и она почувствовала, как волна жара спустилась вниз.