Властители античных морей

В связи с деятельностью тавров нельзя упускать из виду и еще одно обстоятельство. Хотя прямых свидетельств нет, трудно предположить, что они не использовали прямой путь через Понт и не появлялись в районе Проливов и у северных берегов Малой Азии, где располагались два богатейших города, лидировавших в посреднической торговле, — Синопа и ее колония Гераклея Понтийская. Возможно, сфера их пиратства включала всю западную часть моря, а в период поздней античности понтийские пираты проникали в Средиземное море, так же как киликийские — в Черное. Одним из первых свидетельств о проникновении средиземноморских пиратов в Понт (мы вправе предположить и обратный процесс) следует признать упоминание Плутархом эпизода войны Лукулла с Тиграном — когда Лукулл «взял Синопу и во время преследования бежавших к своим судам киликийцев увидел лежавшее у берега изваяние, которое киликийцы не успели дотащить до корабля» (26д, 23). Среди пиратских эскадр, тревоживших берега Понта и Вифинии, могли быть и тавры. Эти эскадры были столь многочисленны, что местные правители оказались не в силах обуздать их набеги, и против них действовал объединенный флот нескольких государств. Найденная в Танаисе надпись, повествующая о восстановлении свободы мореплавания у берегов Малой Азии, свидетельствует об участии в кампании танаисского флота. Возможно, он был усилен флотами Боспора Киммерийского и Колхиды: мимо их берегов он мог пройти только при наличии разрешения, а ввиду всеобщей заинтересованности в успехе предприятия получить подкрепления. И все же «пиратство на Черном море не утихает до конца существования Боспора» (82б, с. 93).

В Азовском море оно должно было значительно ослабнуть после включения меотских областей в состав Боспорского царства. Но еще столетие спустя некоторые племена выводили в море свои челны. В надписи рубежа III и II вв. до н. э. упоминается пиратское меотское племя сатархов, или сатархеев, возможно, ситтакенов Страбона. «Сатархи, — пишет Мела, — не знают таких величайших зол, как золото и серебро; торговлю они осуществляют путем обмена вещами. Из-за суровой и очень продолжительной зимы они живут в подземных укрытиях, пещерах и подкопах, одевают все тело и даже лицо, оставляя незакрытыми только глаза» (21, II, 1). Казалось бы, люди, равнодушные к золоту и серебру, должны вести благонамеренный образ жизни, да и Мела ни слова не говорит о пиратских наклонностях сатархов. Но однажды из земли Неаполя Скифского извлекли сильно поврежденную каменную стелу. Из того, что сохранилось, удалось разобрать, что это посвятительная надпись Ахиллу некоего Посидея, победившего сатархейских пиратов.

Текст сразу заставляет вспомнить самый крупный черноморский остров Левку — «Белый». Расположенный в 35 км от центра дунайской дельты и окруженный грядой рифов, он был широко известен в древнем мире как место погребения Ахилла. На нем никогда никто не жил, единственной его постройкой был храм Ахилла, а единственными обитателями — жрецы этого храма. Днем к его северному и восточному берегам приставали корабли, привозившие богатые дары, устраивались поминальные игры. При северо-восточных ветрах остров был отрезан от мира: его западный и южный берега обрывисты, а в остальных местах якоря переставали держать дно. Ахилл считался наряду с Диоскурами покровителем плавающих в Понте. Поэтому нетрудно представить, сколько даров скапливалось на острове. Каждый грек или эллинизированный варвар почитал за величайшее счастье оказать помощь святому месту, если даже она была сопряжена с опасностью для жизни. В их честь высекали почетные декреты, а сами они оставляли посвятительные надписи.

Учитывая все это, многие склонны считать, что надпись Посидея как раз и повествует о таком рейде. Но есть ряд сомнений с точки зрения географии. Могли ли полудикие сатархеи, ведущие меновую торговлю, иметь корабли, достаточно мореходные для того, чтобы дважды пересечь Понт в широтном направлении? Зачем им понадобилась столь далекая и опасная экспедиция, да еще через надежно охраняемый пролив, если они равнодушны к золоту и серебру, а рядовые товары меновой торговли можно было раздобыть в любом прибрежном селении или на проходящих кораблях? Как им удалось благополучно и притом дважды миновать воды тавров, имевших явно более совершенные корабли, а также боспорцев и херсонесцев, чьи флоты, безусловно, вмешались бы в столь кощунственное предприятие?