Властители античных морей

Результат дальновидной политики Фемистокла не замедлил сказаться. По свидетельству Геродота, возможно преувеличенному, флоту персов, насчитывавшему 1207 триер и до 3000 «30-весельных, 50-весельных кораблей, легких судов и длинных грузовых судов для перевозки лошадей» (10, VII, 89, 97), противостояли 271 триера и 9 пентеконтер Афин и их союзников. Победили греки — благодаря своей хорошей выучке и таланту флотоводца. Персы получили наглядный урок морской стратегии: множество их кораблей погибло во время бури по неопытности кормчих, а в сражении при Саламине в 449 г. до н. э. большую панику создали финикийцы — отличные моряки, чьим ремеслом, однако, была торговля, но не военное дело. Так Афины стали первостепенной морской державой.

Они перестали ею быть в 414 г. до н. э., когда потеряли под Сиракузами 215 своих триер. Афинские торговые суда оказались прикованными к своим гаваням: на западе их перехватывали коринфские триеры (Коринф имел 90 триер в метрополии и 38 — в колониях, это были корабли экстра-класса), на востоке — спартанские. От Афин отпали Эвбея и Фасос, спартанцы заняли черноморские проливы и укрепились в Бизантии и Калхедоне. Однако требование Спарты официально отказаться от власти над морем афиняне отклонили. Они еще на что-то надеялись…

Надежды их рухнули в 405 г. до н. э., когда у Геллеспонта спаслись бегством лишь 9 афинских триер из 180. Спартанцы воспользовались общей традицией вытаскивать корабли на берег, подстерегли момент, когда афиняне ушли в ближайшие селения за продовольствием (об этом дали знать разведчики, просигналив повернутыми к солнцу щитами), и захватили афинский флот, не потеряв ни одного человека. Девятью спасшимися триерами командовал талантливый флотоводец Конон, спасением он был обязан выучке команд и дисциплине. В этой «битве» с обеих сторон участвовали пираты, и, возможно, их беспечности афиняне обязаны своим поражением не меньше, чем спартанцы своей победой. Весть об этой «выдающейся победе» принес в Спарту милетский пират Теопомп, посланный спартанским полководцем Лисандром. Афинский флотоводец Филокл и 4 тыс. пленников были казнены, и трупы их были оставлены без погребения в знак величайшего презрения. Отныне афинянам разрешалось иметь только 12 кораблей для береговой обороны.

После окончания войн морской разбой вспыхивает с новой силой: на большие дороги моря выходят не только оказавшиеся не у дел пираты, но и оказавшиеся без работы моряки государственных флотов. Все они словно стремятся наверстать упущенное. «Хуже всего, — пишет Кэри, — было усиление опасности пиратства для приморского населения. Между афинской талассократией IV в. и родосской талассократией II в. ни один из эллинистических правителей не принял достаточных мер к защите морей — на самом деле многие эллинистические цари были в сговоре с пиратами; и ряды морских разбойников постоянно пополнялись за счет вливания наемных экипажей» (110, с. 242).

Ученик Сократа Алкивиад, по свидетельству судебного оратора Лисия, «проиграл в кости все, что у него было, и, избрав себе опорным пунктом Белый берег, топил в море своих друзей (сограждан. — А. С.)» (18, XIV, 27). Грабежом занимались в Херсонесе Фракийском афиняне, посланные туда во главе с Диопифом для наведения порядка (47, VIII). Этим же промыслом злоупотреблял по соседству спартанский эфор[25] Анталкид. «То корабли наши в Понте погибли, то они захвачены спартанцами при выходе из Геллеспонта, то гавани находятся в блокаде…» — жалуется Лисий (18, XXII, 14). Военные конвои, снаряжаемые на деньги торгово-морских воротил, отчаянно боровшихся за свои прибыли, мало помогали: слишком многочисленны были пиратские флотилии. Кроме того, во всех государствах процветал закон, разрешающий налагать арест на груз или корабль купца, с чьим государством нельзя было договориться иным путем. Покидая гостеприимную гавань на пути в Понт, на обратном пути купец рисковал лишиться всего в этой же самой гавани.