Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией

Подавление морской работорговли было совершенно другим делом, не только с точки зрения британских интересов, но и в более широком общем аспекте. Дело в том, что, если пират веками считался преступником во всех странах Европы и Америки (в Англии времен Елизаветы пират типа Дрейка был героем и «государственным человеком». – Ред.), и даже в некоторых странах Азии, когда британские корабли начали охоту за ним в Индийском океане, торговля рабами везде считалась законным бизнесом. Англия первой решила его прекратить. (После того как на английских кораблях было вывезено в четыре раза больше рабов из Африки, чем на судах всех остальных стран, вместе взятых. – Ред.) Почти все страны Европы последовали ее примеру, ликвидировав рабство в своих владениях. Но во многих частях Америки, кроме европейских колоний, торговля рабами еще долго оставалась легальной. (В США рабство было отменено только в результате Гражданской войны 1861–1865 гг., а, например, в Бразилии только в 1888 г. – Ред.) Допускалась она и во многих азиатских странах. Но за исключением Британской империи, ни одно из государств, объявивших торговлю людьми вне закона, не предприняло ничего для подавления перевозок за пределами своих территорий. Провозгласив намерение не допустить морской перевозки живого товара, Англия намеренно нарушила все мировые прецеденты, вмешавшись в перевозки в открытом море, которые нигде не проходили по территориальным водам Британии и никак не затрагивали ее интересов. Более того, они были вполне легальными в странах, под флагами которых плавали перевозчики. В соответствии с международными законами и традициями, этого не одобрил бы ни один международный суд, если бы таковой в то время существовал. Дипломатическое давление в этом случае было бесполезным. Долгие годы споров не смогли бы убедить мусульман в том, что обычай, признаваемый их религией, может быть недопустимым и не иметь моральных оправданий. Таким образом, в этом деле единственным арбитром оставалась сила, и она у Британии имелась в достаточном количестве, чтобы навязать свою волю более слабым государствам. При этом Британия не подчинялась никому и ничему, кроме национального сознания. Но другие правительства считали британское национальное сознание в высшей степени нерациональным и нелогичным. Тем более что именно в этом вопросе те же части британского общества, которые требовали прекращения торговли рабами, теперь осуждали применение силы во всем и поддержание военных организаций, таких как военно-морской флот, только с помощью которых можно ликвидировать пиратство, торговлю рабами и беспорядки на море. Поэтому иностранные государства не имели намерения активно участвовать в этом современном «крестовом походе», и Британия не получала никакой помощи и даже временами испытывала косвенное, но тем не менее причиняющее беспокойство противодействие в тех районах, где рабство теоретически было запрещено. Так, например, Франция отказалась позволить обыскивать доу и другие местные суда под французским флагом или с французскими документами. В своем отношении к торговле рабами Англия являла один из крайне редких случаев в истории, когда нация упорно следовала чисто идеалистическим побуждениям во внешней политике, хотя идеализм, в общем-то, не свойствен британскому национальному характеру.