Властители льдов

«А что если обряд не удастся завершить, как было с Люи?» Каждый день я гнала от себя подобные мысли, но избавиться от них до конца так и не удалось. Не многие из нас знали, что не каждому Паи дано «обрести свое Лицо». Были случаи, когда послушники не возвращались с испытаний. И хотя никто из нас точно не знал, как происходит «обретение», все понимали, что это испытание легким уж точно не будет. Люи была старше нас на пару лет, и когда этот день настал для нее, все были уверены, что вскоре она вернется к нам, уже скинув сухэйли, и, не боясь солнечных лучей, пройдет по двору Дао Хэ. Но этого не произошло. Что случилось в тот день, так и осталось загадкой. Сэ’Паи Тонг на мой вопрос о Люи лишь коротко заметил: «Она отвергла свое Лицо». И более никаких объяснений не последовало.

В тот день я не могла понять, как можно через столько лет ожидания взять и отвергнуть свое Лицо?! Саму свою суть?! Я не понимала тогда, быть может, смогу понять это сейчас…

Нервно тряхнув головой, я постаралась отогнать от себя гнетущие мысли. Ни к чему все это.

Когда мы оказались во внутреннем дворе Дао Хэ, солнце уже практически село, щедро одарив угасающим золотом своих лучей все окружающее пространство. Воздух стал ощутимо прохладнее, но Сэ’Паи Тонг словно и не замечал этого. Он стоял в самом центре двора, прямо держа спину. На нем были простого кроя широкие штаны и такая же безрукавка. Его жилистые, не лишенные рельефа руки крепко сжимали посох. А на смуглом лице читались абсолютное спокойствие и уверенность.

– Пойдемте, вас уже ждут, – коротко бросил он, повернулся к нам спиной и направился к северным воротам монастыря.

То, что обряд проходил за пределами монастыря, мы знали, но вот где именно, никому не разглашалось.

Сухопарая фигура моего мастера легко двигалась вперед. Казалось, он совершенно не замечает многочисленные валуны и кочки, что встречались на нашем пути. Сейчас мы поднимались выше в горы. С каждым шагом становилось все холоднее и тяжелее идти. Еще совсем недавно пологие склоны как-то незаметно превратились в практически вертикальные стены. Конечно, не обладай мы нашей физической подготовкой, то пришлось бы совсем туго. Но мы шли, стараясь ни в чем не уступать учителю.

Вскоре, преодолев очередной скалистый уступ, мы оказались на небольшой платформе, на противоположной стороне которой неровно чадил факел, задыхавшийся от нехватки кислорода на такой высоте. Но даже в его неровном свете можно было разглядеть темный провал в горной породе. Должно быть, это был вход. Вот только – куда?

Не говоря ни слова, Сэ’Паи Тонг направился в сторону темного входа и тут же растворился в густой тьме, что клубилась там, куда свет факела не доносился. Мы, не сговариваясь, последовали за ним.

Оказалось, что это отверстие в стене весьма и весьма узкое, как и сам проход, который оно открывает. Это был длинный, погруженный в непроглядную темень коридор, в котором совершенно невозможно встать в полный рост. Сколько мы так шли, я не знаю, но шея и спина успели существенно окаменеть. Но вот впереди послышался растущий гул множества голосов. Да, это не была галлюцинация, впереди и впрямь пели, причем не на один голос. Следом за голосами моего обоняния достигли запахи благовоний, тяжелым облаком повисшие в этом замкнутом пространстве. И вот, в довершение ко всему, впереди показался слабый свет.

Когда же коридор закончился и мы шагнули на залитую светом поверхность, то с трудом смогли подавить вздох изумления. Я, Тэо и Сэ’Паи Тонг оказались в огромной зале овальной формы. Внутри было на удивление тепло и светло. По краю залы стояли все наши мастера, и они пели. Их голоса, казалось, заставляли вибрировать окружающее пространство. Было ощущение, что глубокое размеренное пение заставляет колебаться и дрожать от волнения воздух. А быть может, это просто меня начинала колотить нервная дрожь.

Я уже говорила, что очень плохо помню место, где была рождена, как и родителей, что даровали мне жизнь. Я вовсе не помню имени, что дала мне родная мать, но зато я очень хорошо помню тот день, когда переступила порог Дао Хэ. Словно именно с этого шага, разделявшего мир за пределами монастыря, и начиналась моя жизнь. Удивительно, как избирательна память человека… Хотя, быть может, в этом и заключалось пробуждение Тени, что происходило в стенах монастыря. Я не знаю.

Помню лишь невероятную боль, что резала мне сердце и заставляла корчиться в судорогах у самых ворот монастыря. Это было, как если бы кто-то выдрал из моей груди кусок плоти. Первым, что я смогла отчетливо разглядеть, было лицо моего Сэ’Паи. Он улыбался, склонившись над моим маленьким тельцем, и тихо говорил: «Потерпи, малышка, скоро пройдет. Потерпи, мы даже представить не могли, что Тень твоя будет так сильна, ведь ты девочка».

А я просто смотрела на него, не понимая ни слова из сказанного, и находила поддержку в его глазах.