Властители Рима

Положение Помпея также было непростым. В это время у него возник конфликт со Стацием Мурком. Помпея не устраивало, что Мурк после прибытия на Сицилию вел себя и действовал слишком самостоятельно, а возможно, и начал претендовать на власть. Помпей стал отдалять Мурка от себя. В ответ Стаций Мурк, негодуя, удалился в Сиракузы и, обосновавшись там, стал открыто поносить Помпея. Видя в Мурке опасного соперника, Помпей поступил с ним так же, как несколько ранее с пропретором Вифиником, — подкупив военного трибуна и центуриона, он приказал им убить Стация Мурка. Но, поскольку авторитет Мурка был слишком велик, дело представили так, словно Стаций Мурк был убит рабами, а чтобы это выглядело правдоподобно, обвиненных рабов распяли.

Марк Антоний, Октавия Старшая и Октавиан на бронзовой монете, выпущенной для римского флота

Так Помпей устранил своего соперника, но одновременно потерял и одного из своих самых опытных полководцев, а также посеял неуверенность в безопасности среди других своих соратников.

Относительно целесообразности заключения мира мнения в лагере Помпея разделились. Менодор писал Помпею, что «следует или воевать по-настоящему, или промедлить еще, так как голод действовал за них, в результате чего и условия мира, если они решатся на мир, будут более выгодными». Таким образом, Менодор считал, что время мира еще не настало. Большинство других приближенных Помпея советовали ему заключить мир «и стали наговаривать ему на Менодора, будто он стремится к власти и противится миру не в интересах своего повелителя, но чтобы самому стать во главе войска и страны». В конце концов Секст Помпей счел доводы сторонников мира более убедительными и в сопровождении большого флота отправился к берегам Кампании.

На следующий день после его прибытия на плотах (чтобы избежать западни) у Мизенского мыса, близ города Путеолы (современный город Поццуоли неподалеку от Неаполя), состоялись переговоры между триумвирами и Помпеем. С рассветом в море на достаточном удалении от берега вбили колья и настелили на них два настила — один со стороны суши и один со стороны моря. Расстояние между ними позволяло слышать друг друга не прибегая к крику, а разделявшее их водное пространство гарантировало невозможность внезапного нападения. На настил, сделанный со стороны суши, взошли Октавиан и Марк Антоний, а на настил, построенный со стороны моря, — Помпей и Либон. Помпей рассчитывал стать одним из триумвиров вместо Лепида, однако Октавиан и Марк Антоний соглашались лишь на то, чтобы объявить ему прощение и разрешить возвратиться в Рим из изгнания. Первый день не принес результатов, но переговоры продолжились. Вторым важнейшим вопросом переговоров был вопрос об амнистии осужденных и о возвращении им конфискованного имущества. Помпей требовал простого изгнания для оставшихся убийц Юлия Цезаря, а для остальных проскрибированных требовал почетного возвращения с полным возвращением им утраченного имущества. Угроза надвигавшегося голода подталкивала Октавиана и Антония к уступкам, но вернуть все они никак не могли, поэтому предложили вернуть проскрибированным четвертую часть прежнего имущества, выкупив его у новых владельцев. Они написали об этом самим проскрибированным, убеждая их удовольствоваться этим. И те действительно приняли такое предложение и стали убеждать Помпея согласиться. Возможно, к этому их побудило то, что после расправы Помпея со Стацием Мурком они уже побаивались и Помпея (такую версию высказывает Аппиан), а может быть, они просто уже не хотели испытывать судьбу, продолжая войну против триумвиров, чей военный и экономический потенциал был гораздо больше, чем у Помпея. Как бы там ни было, сами проскрибированные стали уговаривать Помпея согласиться и заключить мир.

Денарий Марка Антония

Помпей начал понимать, что его переиграли и что такое соглашение будет более выгодно триумвирам. В гневе он «разодрал на себе одежды, жалуясь, что его предают те, во главе которых он сражался, и неоднократно упоминал о Менодоре как об искусном полководце и притом единственном ему преданном», но в этих условиях отказаться от переговоров и продолжить войну он уже не мог, — ведь почти все, на кого он опирался, стояли за мир. В итоге весной 39 года до нашей эры было достигнуто Мизенское соглашение, по которому война на суше и на море прекращалась, а торговля восстанавливалась.