Властители Рима

Сенат, видя какое богатство досталось Октавиану, потребовал у него выплатить деньги, взятые ранее Юлием Цезарем у государства. Многие римляне справедливо и несправедливо начали привлекать его к судебной ответственности, пытаясь доказать, что продаваемые им земельные участки были отняты в результате незаконных проскрипций.

Жалобы рассматривались обычно консулами Марком Антонием и Долабеллой, которые, как правило, решали дела не в пользу Октавиана. Но если дела разбирались в других местах, чиновники, в угоду Марку Антонию, обычно поступали так же. Однако тут начали возмущаться видные и влиятельные римляне — Педий и Пинарий, также получившие по завещанию часть наследства Юлия Цезаря и опасавшиеся, что так и они потеряют завещанное имущество. Учтя их заступничество, Марк Антоний обещал прекратить изъятие имущества, если они поделятся с Октавианом. Таким образом Октавиан смог получить и использовать наследство Юлия Цезаря, хотя это наследство ему довольно основательно урезали.

Октавиан поставил на карту все и, распродав наследство, роздал деньги, а затем приказал распродать и свое собственное имущество, а также занял и распродал имущество, полученное Пинарием и Педием, выполняя обещания своего приемного отца. И ему удалось достигнуть цели. Как пишет Аппиан, «народ стал очень его жалеть и прославлять за то, что он брал на себя такие лишения».

Антоний же решил как можно скорее подчинить себе войска в Македонии, где стояло целых 6 легионов. Ранее он обещал передать эти войска Долабелле для похода на Парфию, но теперь счел, что ему самому они будут гораздо нужнее. По Риму был пущен слух, что Македонии угрожают племена гетов, и Антоний стал просить у сената дать ему возможность совершить против них поход. Чтобы рассеять опасения сенаторов, Антоний провел закон, «запрещавший кому бы то ни было при любых обстоятельствах поднимать речь о диктатуре или присуждать ее кому-нибудь или принимать ее, когда ее предлагали. Нарушившего в какой-нибудь части это постановление разрешалось безнаказанно убить первому встречному».

Этот закон склонил сенаторов и народное собрание на сторону Антония, и в мае он был избран «императором стоявших в Македонии войск». В то время слово «император» еще не имело значения «верховный правитель», императором называли полководца, обладавшего всей полнотой власти в порученной ему для ведения войны и управления области. Получив полномочия для ведения войны, Марк Антоний автоматически получил право использовать вверенные ему в Македонии войска по своему усмотрению, чего он и добивался прежде всего.

Поскольку реальная власть в столице после убийства Юлия Цезаря была в руках Марка Антония и Долабеллы, и цезарианцы, во главе с Марком Антонием, и сторонники республики старались привлечь консула Долабеллу на свою сторону. Долабелла был женат на дочери Цицерона, но был слишком обласкан Юлием Цезарем. Цицерон не без оснований побаивался, что Долабелла может принять сторону цезарианцев. В начале мая Цицерону показалось, что Долабелла стал на его сторону. «О мой удивительный Долабелла! Ведь теперь я называю его своим; ранее, верь мне, я несколько колебался», — писал 1 мая 44 года до нашей эры Цицерон из усадьбы в Путеолах своему ближайшему другу Помпонию Аттику в Рим. Дело в том, что когда побуждавший народ к беспорядкам против сената Амаций (лже-Марий), о котором говорилось выше, был казнен по приказу Марка Антония, то алтарь, воздвигнутый лже-Марием на месте сожжения тела Юлия Цезаря, Марк Антоний оставил на месте. Долабелла же в конце апреля приказал этот алтарь снести, а место, где стоял алтарь, замостить. «Великое зрелище! Со скалы, на крест, повергнуть колонну, то место сдать для замощения! Что еще нужно? Героические дела! — восхищался этим поступком Долабеллы Цицерон, добавляя: — Мне кажется, он отбросил притворную тоску, которая до сего времени прокрадывалась изо дня в день и, сделавшись застарелой, могла, как я опасался, быть опасной для наших тираноубийц».