Властители Рима

Полуразрушенных стен и строений развалины всюду

Грудой лежат на земле, и сторожа в доме не стало,

Лишь кое-где старожил по древнему городу бродит,

Вся же Гесперия вкруг невозделана многие годы

В жестких колючках лежит, и рук не хватает для пашни, —

Нет, ни яростный Пирр, ни Пуниец виновником стольких

Не был потерь и мечом не умел так глубоко проникнуть:

Сотни зияющих ран нанесла нам рука гражданина!

Поэма Марка Аннея Лукана была посвящена войне Юлия Цезаря с Гнеем Помпеем, но последующая гражданская война 44–30 годов до нашей эры принесла не меньшее разорение. В ней также римляне сражались с римлянами, и, говоря о «Фарсалии», Лукан, конечно же, имел в виду и вторую гражданскую войну, поэтому эти строки его поэмы можно точно так же отнести и к ней.

Опустошения, произведенные войной, требовали снижения непроизводительных затрат. Воспользовавшись успешным завершением войны, Октавиан сократил армию почти на 300 тысяч человек, но все ветераны получили льготы, награды и земли. Сохранился эдикт Октавиана, где он объявляет: «Мне угодно издать указ, чтобы всем ветеранам было предоставлено освобождение от налогов… Им, их родителям, а также детям и женам, которых они имеют или будут иметь, даруется освобождение всей их собственности от налогообложения; наконец, они могут быть римскими гражданами со всеми положенными правами. Они освобождаются от налогообложения, освобождаются от военной службы и от исполнения общественных повинностей. Вышеупомянутые лица имеют право подавать голос и быть включенными в списки граждан в той трибе, в какой они пожелают, а если они захотят быть внесенными в списки в свое отсутствие, это должно быть разрешено как им самим, так и их родителям, женам и детям.

Я повелеваю также, что они могут владеть, пользоваться и распоряжаться жреческими должностями, магистратурами, прерогативами, привилегиями и доходами, которые им принадлежат.

Ни какие-либо магистраты, ни легат, ни прокуратор, ни сборщик податей не могут останавливаться в их домах для проживания или зимовки и не имеют права помещать там кого-либо на зимние квартиры против воли хозяина».

На аверсе монеты Октавиан Август и Марк Випсаний Агриппа

На истертом папирусе несколько слов не читаются, и часть историков относит этот документ к 40–39 годам до нашей эры, когда Октавиан уволил часть своих ветеранов, заключив мир с Секстом Помпеем, а часть историков датирует эдикт 30 годом до нашей эры, когда Октавиан сокращал свои войска после победы над Марком Антонием и Клеопатрой. Но в любом случае такие права получили и ветераны 40 года до нашей эры, и те ветераны, которые были уволены после окончательной победы Октавиана в гражданской войне.

Массовое сокращение армии сняло с государства тяжелейшую ношу расходов — ведь этих 300 тысяч человек ранее нужно было кормить, одевать, обувать за счет государства, снабжать вооружением, им надо было платить жалованье и обеспечивать палатками или иным жильем. После увольнения ветераны освобождались от налогообложения, но государство при этом выиграло. Теперь не только не надо было расходовать огромные средства на них самих, но, кроме того, получив от Октавиана землю и привилегии, эти люди, расселившиеся как в Италии, так и по всем провинциям, становились его надежнейшей опорой.

После этого начался постепенный подъем благосостояния страны, хотя еще несколько раз в правление Октавиана Рим испытывал трудности со снабжением хлебом. Армия была реорганизована и стала состоять из 25 легионов, по 6000 человек пехоты и 700 кавалеристов в каждом. Флот стал играть второстепенную роль, так как Средиземное море стало внутренним морем Рима и ни одно государство не могло оспаривать морское могущество империи.

Марк Антоний на римской монете. 32–30 гг. до н. э.