Властители Рима

Как пишет Дион Кассий, Красс показал себя блестящим полководцем. Узнав о его приближении, бастарны сразу же покинули Фракию, но Красс, преследуя их, вторгся в Мезию и взял штурмом одну из их крепостей. Видя мощь римской армии, бастарны вступили в переговоры, пытаясь добиться мира и доказывая, что не собирались причинять римлянам никакого вреда. Однако римлян интересовала не справедливость, а земли по правому берегу Дуная. Красс затянул переговоры, угощая послов вином и обнадеживая, а ночью повел войска к лагерю бастарнов. Римская армия развернулась в боевой порядок и затаилась, а вперед вышел небольшой авангард. Бастарны, увидев, что римлян немного, бросились на них и стали преследовать, а когда углубились в лес, на них обрушились основные силы римской армии. Застигнутые врасплох бастарны потерпели сокрушительное поражение, причем их вождь, Дильдон, погиб в поединке с Крассом. После этого Красс огнем и мечом прошелся по всей Мезии, а на зиму отступил во Фракию.

Фракийцы отнюдь не были рады таким гостям и вместо того, чтобы радушно встретить «защитников», нападали на них, где только могли. Бастарны, полагая, что римляне с ними воевать уже не будут, и считая, что предыдущую, столь неудачную войну с Римом спровоцировали именно денделеты, весною вновь вторглись в земли этого фракийского племени. Защищать денделетов Красс не собирался, однако немедленно двинулся против не ждавших римлян бастарнов, разбил их и тогда уж заключил с бастарнами мир на самых выгодных для Рима условиях. Усмирив бастарнов, Красс обрушился на фракийские племена медов и сердов, осмелившихся противиться Риму. Те несколько месяцев готовились к войне, но их укрепления не могли остановить римлян. Для устрашения Красс приказывал отрубать пленным руки. Земли непокорных племен были опустошены.

Приведя в покорность бастарнов и фракийцев, Красс ввязался в междоусобную войну гетских племен и опять достиг успеха, причем добился от гетов возвращения римских знамен, утраченных Гаем Антонием, братом Марка Антония, во время неудачных столкновений с гетами в период гражданской войны.

Успехи Марка Лициния Красса привели в восторг римлян, но Красс начал позволять себе слишком многое… Одержав победу над бастарнским вождем Дильдоном, Красс посвятил доспехи побежденного Юпитеру, пожелав отдать их в храм Юпитера Феретрийского. Первым посвятил доспехи убитого им царя Юпитеру основатель Рима Ромул. Вторым это сделал военный трибун Авл Корнелий Косс, одолевший в 437 году до нашей эры царя города Вейи Ларса Толумния. Это была великая честь. Римскими войсками в той войне командовал Фабий Вибулен, но, как пишет Тит Ливий, «самое роскошное зрелище являл в триумфальном шествии Косс, несший тучные доспехи убитого царя». Укрепив эти доспехи в храме возле тех, что посвятил Юпитеру Ромул, Косс «отвлек на себя внимание сограждан от колесницы диктатора и, в сущности, один пожал тогда славу». Третьим удостоился такой чести Марк Клавдий Марцелл, который, будучи в 222 году до нашей эры консулом, одолел в поединке вождя галлов Бритомарта.

Красс требовал для себя чести, которой уже почти два столетия не удостаивался никто из римлян ни за какие победы.

А ведь с тех пор римляне видели и взятие Карфагена, и завоевания многих могущественных некогда царств, видели победы Юлия Цезаря! Да и сам Октавиан, одержавший немало побед и присоединивший к Риму огромный и богатый Египет, не требовал для себя таких почестей.

Разрешено ли было Крассу украсить трофейными доспехами храм Юпитера-Феретрия (Юпитера-Победителя) на Капитолийском холме — вопрос спорный, сведения об этом не сохранились. Некоторые историки утверждают, что успехи Красса насторожили Октавиана и между ним и Крассом возник конфликт. Но это было явно не так. 4 июля 27 года до нашей эры в Риме состоялся триумф Красса. Такая честь не могла быть предоставлена кому бы то ни было, если бы этого не одобрил Октавиан Август. До наших дней сохранилась датируемая 29–27 годами до нашей эры надпись на постаменте в Афинах: «Народ — Марку Лицинию Крассу, сыну Марка, проконсулу и императору — за доблесть и доброжелательность». Эта надпись никогда не могла бы появиться, а тем более сохраниться, если бы того не желал Октавиан. Если предположить, что между Крассом и Октавианом возникли трения, то можно еще представить, что кто-то осмелился сделать такую надпись в Македонии, где Красс тогда был наместником. Но кто бы посмел ставить статую с такой надписью опальному полководцу в другой провинции, ведь Афины находились не в Македонии, а в Ахайе, где был другой наместник? Нет, возвышение Красса происходило безусловно с разрешения и одобрения Октавиана. Своего будущего зятя он мог удостоить такой чести и даже был заинтересован в его возвышении.