Властители рун

— Итак, Радж Ахтен для нас потерян, — задумчиво произнес он. — По правде говоря, я надеялся на лучшее.

Конь сам привел Иом к сараю, туда, где Габорн и старый чародей кормили коней. Те набросились на овес и ели так торопливо, что Иом испугалась за них.

Предоставив коней заботам Габорна и Биннесмана, она повела отца к ручью и умыла его. Около Семи Камней он весь перемазался, и до сих пор у нее не было времени, чтобы позаботиться о нем.

Когда, в конце концов, Габорн подошел к ней, решив, что Биннесман и сам сможет проследить за конями, отец Иом был умыт, переодет в чистое и лежал у ограды фруктового сада, используя как подушку корень дерева и удовлетворенно похрапывая.

Необычная, но, тем не менее, мирная картина. Отец Иом был Властителем Рун, обладал несколькими дарами жизнестойкости и мышечной силы. Иом всего раз в своей жизни видела его спящим, и сон этот длился лишь полчаса. Может, он все-таки хотя бы иногда спал в постели рядом с ее матерью? Хотя Иом было доподлинно известно, что именно там он чаще всего обдумывал возникающие в королевстве проблемы.

Но спать, просто спать? Почти никогда. Скорее всего, этот длинный день изрядно утомил его. Габорн уселся рядом с Иом, прислонившись спиной к тому же самому дереву, что и она. Рядом с ней лежала горка слив, он взял одну и съел.

Снова набежали облака, небо потемнело, с юга задул порывистый ветер. Осенью в Гередоне такое случалось довольно часто. С перерывами не больше трех часов над головой возникали облака, а вслед за ними обрушивалась гроза.

Биннесман привел коней к ручью напиться. Утолив жажду, они по его команде оторвались от воды. После чего один из них принялся щипать короткую траву, а двое просто заснули стоя.

И только огромный жеребец Радж Ахтена стоял около ручья, с беспокойством кося взглядом на Биннесмана, словно стараясь не упустить ни малейшего изменения в его настроении. Спустя некоторое время чародей сказал:

— Теперь я должен оставить вас, но мы встретимся в Лонгмоте. Поторопитесь и помните — на этой земле нет почти ничего, чего вам следует опасаться.

— Да я особенно и не волнуюсь, — ответил Габорн. Обеспокоенный вид Биннесмана свидетельствовал о том, что на самом деле он вовсе не был так уж уверен в правоте своих слов. Тем не менее, Габорн не хотел лишний раз тревожить старика.

Биннесман взгромоздился на огромного боевого коня, прежде принадлежавшего Радж Ахтену.

— Постарайтесь отдохнуть немного. И кони пусть поспят часок-другой, но не больше. В полночь Радж Ахтен проснется и будет иметь возможность снова отправиться за тобой в погоню, Габорн. Хотя я и наложу на тебя защитное заклинание.

Прошептав несколько слов, Биннесман вытащил из кармана веточку какой-то травы. И пришпорил коня, бросив ее Габорну на колени. Петрушка.

— Не потеряй ее, — сказал он Габорну на прощанье. — Она впитает твой запах, сделав его недоступным для Радж Ахтена и его солдат. И еще, Габорн. Перед тем, как покинуть это место, вырви у себя волос и завяжи на нем семь узлов. Если Радж Ахтен доберется сюда, дальше он станет ходить кругами.

— Спасибо, — сказали Иом и Габорн.

Биннесман развернул жеребца на юг и скрылся во тьме.

Иом чувствовала, что она устала, предельно устала. Оглянулась по сторонам в поисках более мягкого местечка, где можно было бы прилечь. Габорн обнял ее за плечи и притянул к себе таким образом, что ее голова оказалась у него на коленях. Такой неожиданный жест. Интимный.

Она легла, закрыв глаза и прислушиваясь к тому, как он ест сливы. Неожиданно в животе у него забурчало, ей стало неловко.

Габорн протянул руку и погладил се по подбородку, по волосам. Хотя он и признался ей в любви, она не верила, что это было глубокое чувство.

Она стала такой уродиной. Самой страшной среди всех безобразных людей на свете, так ей казалось. Где-то в самой глубине ее сознания испуганный голос шептал:

«Так тебе и надо, ты это заслужила».

Это действовал дар, конечно — никогда прежде Иом таких чувств не испытывала. Обесценивание себя. Руна силы Радж Ахтена все плотнее «захлестывала» ее.

И все же, стоило Габорну посмотреть или прикоснуться к ней, на мгновение возникало ощущение, что заклинание слабеет. Чувство собственного достоинства возвращалось. Иом чувствовала, что Габорн, только он один изо всех мужчин на свете, и впрямь может любить ее. А как она боялась потерять его! И сама ужасалась этому страху — казалось, он вызван рассудком, не чувством.

Существовало и еще кое-что, заставляющее ее испытывать неловкость. Она никогда не была наедине с мужчиной, а сейчас именно это и происходило. Всегда рядом присутствовала Шемуаз, да и Хроно не спускала с нее взгляда. Но вот теперь она сидит бок о бок с принцем, отец спит, и все это вызывало чувство ужасной неловкости, которое с каждым мгновением возрастало.