Властители Зла. Кн. 1. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви)

Деньги потерял — ничего не потерял,

Честь потерял — кое-что потерял,

Смелость потерял — все потерял.

Излюбленная поговорка раффлов — взломщиков-любителей

Ночь на планетах Скопления Ригеля редко бывает по-настоящему темной. Для некоторых миров (занимающих определенное положение на орбите), как маленькая яркая луна, сияет Голубой Компонент, а для некоторых — ночное небо освещают несколько других планет Скопления.

На Крокиноле Голубой Компонент был виден лишь, как вечерняя звезда. Такое положение будет продолжаться еще около сотни лет, благодаря гигантской протяженности орбит в Скоплении и, следовательно, длительному периоду обращения. Так, период обращения Крокинола составляет 1642 года.

Полночь на Крокиноле была не темнее и не светлее, чем на любой другой планете Скопления. В Патрисе не многое могут предложить по части ночной жизни, да и эти скромные ночные развлечения сосредоточены в прибрежных ресторанах Нового Города. В Старом Городе, погруженном во мрак и речной туман, выделялся только один освещенный островок — завод Пэтча.

За полчаса до полуночи Джерсен тихо брел по пустынным улицам. Голубой Компонент давно зашел, уличное освещение состояло из размещенных с большими интервалами тускло светящихся шаров, окруженных из-за тумана золотистыми гало. Воздух был насыщен запахами мокрого кирпича, прибрежных доков, речного ила. Эта своеобразная ароматическая смесь составляла главную особенность Старого Города. Напротив завода Пэтча высился ряд зданий с высокими фронтонами и глубоко врезанными затененными арками. Перебегая от одной арки к другой, Джерсен подобрался к освещенным воротам цеха Б настолько близко, насколько счел возможным и благоразумным, прислонился спиной к сырым кирпичам, ослабил застежки и ремни, поддерживающие его оружие, и приготовился ждать. Весь одетый в черное, с черным выкрашенным лицом и в темных очках, скрывающих блеск глаз, он полностью слился с ночным мраком.

Время шло. Через открытые ворота цеха была видна передняя часть самохода, укрытая брезентом. Время от времени пробегал кто-то из техников. Один раз появилась массивная фигура Пэтча — тот подошел к воротам и озабоченно посмотрел на небо.

Джерсен взглянул на часы: без пяти двенадцать. Он надел инфракрасные очки, и улица тотчас стала ярко освещенной, хотя и окрашенной в нереальные тона. Распределение светотени тоже было частично искаженным: яркий свет, падавший из открытых дверей цеха, был скомпенсирован управляемым фильтром и казался темным пятном. Джерсен поглядел на небо, но ничего не увидел.

За минуту до полуночи Пэтч опять вышел на улицу. На поясе у него вызывающе висели два тяжелых лучемета, а на шее — микрофон, явно предназначенный для вызова полиции. Джерсен усмехнулся: Пэтч хорошо подготовился. Обеспокоенно взглянув на небо, Пэтч вернулся в здание. Минута прошла. Издалека, от Мермианы, колоссальной статуи женщины, стоящей по колено в море, донесся гнетущий протяжный гудок, отмечавший полночь. Высоко в небе послышался шум грузового вертолета. Он снизился и завис над улицей. Джерсен прищурился и нерешительно поднял гранатомет. Вертолетом, разумеется, управляли сообщники Кокура Хеккуса, и, если их прикончить, Галактика только выиграла бы... Но где сам Кокур Хеккус? И Джерсен вновь проклял неопределенность, не дававшую ему спустить курок. Появился маленький аэрокар. Он описал вираж и опустился на улицу метрах в тридцати от Джерсена. Джерсен отступил дальше в тень и сдвинул на лоб инфракрасные очки, которые теперь ему только мешали.

Из аэрокара вышли два человека, одетые в облегающие темные костюмы с капюшонами. Джерсен застонал от разочарования: ни один из них не был Зеуманом Отуалом, ни один из них не мог быть Кокуром Хеккусом. Оба невысокие, плотные, темнокожие. Они быстро подошли к воротам, заглянули внутрь. Толстяк, что поменьше, сделал нетерпеливый жест рукой. Джерсен опустил инфраочки и посмотрел на грузовой вертолет. Тот по-прежнему висел над улицей. Джерсен поднял инфраочки и вновь перенес внимание на людей, вышедших из аэрокара. Из ворот цеха, напустив на себя воинственный вид, вышел Пэтч, остановился и заговорил. Оба толстяка коротко кивнули, и один из них бросил несколько слов в микрофон.

Пэтч повернулся и махнул рукой — окутанный брезентом самоход вышел на улицу. Вертолет опустился и завис над ним. Джерсен внимательно наблюдал за происходящим, и в нем росла уверенность, что цепь событий, начавшихся на эспланаде Авенты, готова вот-вот оборваться.