Властная идейная трансформация: исторический опыт и типология

«Дворцовый переворот» отличается «верхушечным» характером кадровой «ротации» и узостью масштабов смены элиты. Механизм его реализации основан на внутреннем разделении правящего политического класса на «модернизаторов» и «инерционщиков» или консерваторов в тривиальном конъюнктурном историческом смысле. Одна часть единой прежде властной команды выступает против другой. События разворачиваются за ширмой публичной политики. Непосвященному народу представляют уже как результат закулисных событий новых фигурантов высшей политической власти. Яркий исторический пример такого рода ротации – отставка Н.С. Хрущева. Первоначальные модернизационные ориентиры пришедшей в 1964 г. к руководству страной группировки отражали косыгинские реформы. Слабость этой модели применительно к конъюнктуре современной России заключается в отсутствии в существующем российском политическом классе потенциальной команды модернизаторов в истинном смысле и нацеленности этого слова.

Цезарианская модель трансформации основана на системе управления, построенной вокруг фигуры национального политического лидера. Модернизационные изменения инициирует и политически проводит в жизнь верховный властный суверен. Режим личной власти подменяет на какое-то время власть политической команды. Инерционную элиту национальный лидер заменяет когортой новых управленческих кадров. В ситуации действенного элитного сопротивления суверен обращается за поддержкой к народу (сценарий отъезда Ивана IV из Москвы в Александрову слободу в 1564 г.). Маоистская кампания «стрельбы по штабам», мобилизации хунвэйбинов – также из этого ряда. Сталинское разворачивание массовой кадровой ротации руководства – еще один пример. Автократическая традиция в истории государственного управления России и современная персоноориентированная система власти позволяют говорить о цезарианской модели политико-технологического концепта модернизации как достаточно реалистичной.

Просматривается как вариант раскол актуальной элиты либо формирования внешней контрэлиты в виде оппозиции с оппозиционным лидером во главе. Примером такого сценария служит имевшее место соперничество Горбачев-Ельцин. В современности заметны контуры проекта, просматриваемые в публичном пространстве, переводящие тандем из благостной гармонии в вид соревнующихся частей якобы единой конструкции. В любом случае, решаемые проблемы обязательно включают вопрос о лидере, об оппонирующей команде и об апелляции к массовой процедуре.

Практически же приемлемая технология, вероятно, может включать элементы нескольких моделей. Цезарианский механизм, в частности, вполне может быть дополнен выборным инструментарием.

Модернизация предполагает принятие волевых политических решений. Для осуществления ее задач необходим, таким образом, достаточно высокий уровень концентрации власти у основного субъекта принятия решений.

В истории, за исключением ранней стадии развития капитализма на Западе, неизвестны значимые модернизационные прорывы, осуществленные в условиях коллегиальности политического руководства. Следовательно, речь должна идти об обнаружении лидера российской модернизации. Кто мог бы персонально взять на себя эту миссию?

Теоретически вероятен вариант выступления в роли лидера российской модернизации В.В. Путина. Можно, безусловно, возразить, что именно с путинским периодом властвования связывается форсирование и пролонгация существующей инерционной экспортно-сырьевой модели развития. Однако прослеживаемая через контент-анализ тенденция ценностно-мировоззренческого позиционирования В.В. Путина, как политика, позволяет прогнозировать вероятность его открытого выступления против идеологии неолиберализма и реализации сущностного модернизма. Причем в этом контексте «модернизация» по неолиберальному варианту, еще раз это подчеркнем, означает не модернизацию, назревшую для современной России, а консервацию существующей псевдомодели.

Обращение к российской истории позволяет не только зафиксировать череду такого рода естественных идейных эволюций государственных лидеров, но и обнаружить в них определенную закономерность. Большинство начинавших в качестве сторонников универсалистско-космополитической модели развития суверенов высшей российской власти переходило к концу своего правления на охранительско-консервативные почвенные позиции. Такие идеологические трансформации феноменологически прослеживаются применительно ко второй фазе правления Петра I, Екатерины II, Александра I, Александра II, В.И. Ленина, И.В. Сталина, отчасти – даже Б.Н. Ельцина. Идейное развитие в эпоху Путина по этой исторической логике вполне систематично.